в центр мироздания бежать пришлось не среди дворцов, а среди бревенчатых
домиков с наружными ставнями. Сзади неслись шахматные любители.
- Держите гроссмейстера! - ревел одноглазый.
- Жулье! - поддерживали остальные.
- Пижоны! - огрызался гроссмейстер, увеличивая скорость.
- Караул! - кричали изобиженные шахматисты.
Остап запрыгал по лестнице, ведущей на пристань. Ему предстояло про-
бежать четыреста ступенек. На шестой площадке его уже поджидали два лю-
бителя, пробравшиеся сюда окольной тропинкой прямо по склону. Остап ог-
лянулся. Сверху катилась собачьей стаей тесная группа разъяренных пок-
лонников защиты Филидора. Отступления не было. Поэтому Остап побежал
вперед.
- Вот я вас сейчас, сволочей! - гаркнул он храбрецам-разведчикам,
бросаясь с пятой площадки.
Испуганные пластуны ухнули, переваливаясь за перила, и покатились ку-
да-то в темноту* бугров и склонов. Путь был свободен.
- Держите гроссмейстера! - катилось сверху.
Преследователи бежали, стуча по деревянной лестнице, как падающие ке-
гельные шары.
Выбежав на берег, Остап уклонился вправо, ища глазами лодку с верным
ему администратором.
Ипполит Матвеевич идиллически сидел в лодочке. Остап бухнулся на ска-
мейку и яростно стал выгребать от берега. Через минуту в лодку полетели
камни. Одним из них был подбит Ипполит Матвеевич. Немного повыше вулка-
нического прыща у него вырос темный желвак. Ипполит Матвеевич упрятал
голову в плечи и захныкал.
- Вот еще, шляпа! Мне чуть голову не оторвали. И я - ничего. Бодр и
весел. А если принять во внимание еще пятьдесят рублей чистой прибыли,
то за одну гулю на вашей голове - гонорар довольно приличный.
Между тем преследователи, которые только сейчас поняли, что план
превращения Васюков в Нью-Москву рухнул и что гроссмейстер увозит из го-
рода пятьдесят кровных васюкинских рублей, погрузились в большую лодку и
с криками выгребли на середину реки. В лодку набилось человек тридцать.
Всем хотелось принять личное участие в расправе с гроссмейстером. Экспе-
дицией командовал одноглазый. Единственное его око сверкало в ночи, как
маяк.
- Держи гроссмейстера! - вопили в перегруженной барке.
- Ходу, Киса! - сказал Остап. - Если они нас догонят, я не смогу по-
ручиться за целость вашего пенсне.
Обе лодки шли вниз по течению. Расстояние между ними все уменьшалось.
Остап выбивался из сил.
- Не уйдете, сволочи! - кричали из барки.
Остап не отвечал. Было некогда. Весла вырывались из воды. Вода пото-
ками вылетала из-под беснующихся весел и попадала в лодку.
- Валяй! - шептал Остап самому себе.
Ипполит Матвеевич маялся. Барка торжествовала. Высокий ее корпус уже
обходил лодочку концессионеров с левой руки, чтобы прижать гроссмейстера
к берегу. Концессионеров ждала плачевная участь. Радость на барке была
так велика, что все шахматисты перешли на правый борт, чтобы, поравняв-
шись с лодочкой, превосходными силами обрушиться на злодея-гроссмейсте-
ра.
- Берегите пенсне, Киса, - в отчаянии крикнул Остап, бросая весла, -
сейчас начнется!
- Господа! - воскликнул вдруг Ипполит Матвеевич петушиным голосом. -
Неужели вы будете нас бить?!
- Еще как! - загремели васюкинские любители, собираясь прыгать в лод-
ку.
Но в это время произошло крайне обидное для честных шахматистов всего
мира происшествие. Барка накренилась и правым бортом зачерпнула воду.
- Осторожней, - пискнул одноглазый капитан.
Но было уже поздно. Слишком много любителей скопилось на правом борту
васюкинского дредноута. Переменив центр тяжести, барка не стала коле-
баться и в полном соответствии с законами физики перевернулась.
Общий вопль нарушил спокойствие реки.
- Уау! - протяжно стонали шахматисты.
Целых тридцать любителей очутились в воде. Они быстро выплывали на
поверхность и один за другим цеплялись за перевернутую барку. Последним
причалил одноглазый.
- Пижоны! - в восторге кричал Остап. - Что же вы не бьете вашего
гроссмейстера? Вы, если не ошибаюсь, хотели меня бить?
Остап описал вокруг потерпевших крушение круг.
- Вы же понимаете, васюкинские индивидуумы, что я мог бы вас пооди-
ночке утопить, но я дарую вам жизнь. Живите, граждане! Только, ради соз-
дателя, не играйте в шахматы! Вы же просто не умеете играть! Эх вы, пи-
жоны, пижоны!.. Едем, Ипполит Матвеевич, дальше! Прощайте, одноглазые
любители! Боюсь, что Васюки центром мироздания не станут! Я не думаю,
чтобы мастера шахмат приехали бы к таким дуракам, как вы, даже если бы я
их об этом просил! Прощайте, любители сильных шахматных ощущений! Да
здравствует клуб четырех лошадей!
ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
Глава XXXVIII. И др.
Утро застало концессионеров на виду Чебоксар. Остап дремал у руля.
Ипполит Матвеевич сонно водил веслами по воде. От холодной ночи обоих
подирала цыганская дрожь. На востоке распускались розовые бутоны. Пенсне
Ипполита Матвеевича все светлело. Овальные стекла их заиграли. В них по-
переменно отразились оба берега. Семафор с левого берега изогнулся в
двояковогнутом стекле так, будто бы у него болел живот. Синие купола Че-
боксар плыли в стеклах Воробьянинова, словно корабли. Сад на востоке
разрастался. Бутоны превратились в вулканы и принялись извергать лаву
наилучших кондитерских окрасок. Птички на левом берегу учинили большой и
громкий скандал. Золотая дужка пенсне вспыхнула и ослепила гроссмейсте-
ра. Взошло солнце.
Остап раскрыл глаза и вытянулся, накреняя лодку и треща костями.
- С добрым утром, Киса, - сказал он, давясь зевотой, - я пришел к те-
бе с приветом, рассказать, что солнце встало, что оно горячим светом по
чем-то там затрепетало*...
- Пристань, - доложил Ипполит Матвеевич.
Остап вытащил путеводитель и справился.