Отец Федор от негодования подпрыгнул на стуле. Катерина Александров-
на, увлеченная беседой, не замечала ничего, происходившего за ее спиной.
Востриков ужаснулся и, захватив в сенях палку, выбежал на улицу. Сцена,
представившаяся его взору, была полна драматизма. Катерина Александровна
бегала вокруг собак, визжа: "Пошел! Пошел! Пошел!" - и била Марсика зон-
тиком по могучей спине. Пес не обращал на побои ни малейшего внимания.
Мысли его были далеко. Закричав еще издали страшным голосом, отец Федор
бросился спасать свое будущее богатство, но было уже поздно. Избитый
Марсик ускакал на трех ногах.
Дома произошла большая семейная сцена, уснащенная многими тяжелыми
подробностями. Попадья плакала. Отец Федор сердито молчал, с омерзением
поглядывая на оскверненную собаку. Оставалась крохотная надежда на то,
что потомство Нерки все-таки пойдет по уисполкомовской линии.
Через положенное время Нерка принесла шесть отличных мордатых круто-
боких щенят чисто бульдожьей породы, которых портила одна маленькая под-
робность: у каждого щенка имелся большой черный пушистый, лежащий на
спине кренделем хвост. Вместе с кренделеобразными хвостами рухнула воз-
можность продать приплод с прибылью. Щенков раздарили. Нерку подвергли
строгому заточению и снова стали ждать приплода. По ночам, а также ут-
ром, днем и вечером под окнами отца Вострикова медленно похаживал пороч-
ный Марсик, уставясь единственным нахальным глазом в окна и жалобно под-
вывая.
Несмотря на тюремный режим и новые три рубля, затраченные на секре-
тарского кобеля, второе поколение еще больше напоминало бродягу Марсика.
Один щенок родился даже одноглазым. Успех бродячего пса был совершенно
необъясним. Тем не менее третья серия щенков оказалась вылитыми марсика-
ми и от визитов к уисполкомовскому медалисту заимствовала только кривые
породистые лапы. Отец Востриков хотел сгоряча вчинить иск, но так как
Марсик не имел хозяина, вчинить иск было некому. Так распался "конский
завод" и мечты о верном, постоянном доходе.
Порывистая душа отца Федора не знала покою. Не знала она его никогда.
Ни тогда, когда он был воспитанником духовного училища, Федей, ни когда
он был усатым семинаристом Федор Иванычем. Перейдя из семинарии в уни-
верситет и проучившись на юридическом факультете три года, Востриков в
1915 году убоялся возможной мобилизации и снова пошел по духовной линии.
Сперва был рукоположен в диаконы, а потом посвящен в сан священника и
назначен в уездный город N. И всегда, во всех этапах духовной и граж-
данской карьеры, отец Федор оставался стяжателем.
Мечтал отец Востриков о собственном свечном заводе. Терзаемый видени-
ем больших заводских барабанов, наматывающих толстые восковые канаты,
отец Федор изобретал различные проекты, осуществление которых должно бы-
ло доставить ему основной и оборотный капиталы для покупки давно прис-
мотренного в Самаре заводика.
Идеи осеняли отца Федора неожиданно, и он сейчас же принимался за ра-
боту. Отец Федор вдруг начинал варить мраморное стирочное мыло; навари-
вал его пуды, но хотя мыло, по его уверению, заключало в себе огромный
процент жиров, оно не мылилось и вдобавок стоило втрое дороже, чем "плу-
гимолотовское". Мыло долго потом мокло и разлагалось в сенях, так что
Катерина Александровна, проходя мимо него, даже всплакивала. А еще потом
мыло выбрасывали в выгребную яму.
Прочитав в каком-то животноводческом журнале, что мясо кроликов неж-
но, как у цыпленка, что плодятся они во множестве и что разведение их
может принести рачительному хозяину немалые барыши, отец Федор немедлен-
но обзавелся полдюжиной производителей, и уже через пять месяцев собака
Нерка, испуганная неимоверным количеством ушастых существ, заполнивших
двор и дом, сбежала неизвестно куда. Проклятые обыватели города N оказа-
лись чрезвычайно консервативными и с редким для неорганизованной массы
единодушием не покупали у Вострикова ни одного кролика. Тогда отец Фе-
дор, переговорив с попадьей, решил украсить свое меню кроликами, мясо
которых превосходит по вкусу мясо цыплят. Из кроликов приготовляли: жар-
кое, битки, пожарские котлеты. Кроликов варили в супе, подавали к ужину
в холодном виде и запекали в бабки. Это не привело ни к чему. Отец Федор
подсчитал, что при переходе исключительно на кроличий паек семья сможет
съесть за месяц не больше 40 животных, в то время как ежемесячный прип-
лод составляет 90 штук, причем число это с каждым месяцем будет увеличи-
ваться в геометрической прогрессии.
Тогда Востриковы решили давать вкусные домашние обеды. Отец Федор
весь вечер при лампе писал химическим карандашом на аккуратно нарезанных
листках арифметической бумаги объявления о даче вкусных домашних обедов,
приготовляемых исключительно на свежем коровьем масле. Объявление начи-
налось словами: "Дешево и вкусно". Попадья наполнила эмалированную ми-
сочку мучным клейстером, и отец Федор поздним вечером налепил объявления
на всех телеграфных столбах и поблизости советских учреждений.
Новая затея имела большой успех. В первый же день явилось 7 человек,
в том числе делопроизводитель военкомата Бендин и заведующий подотделом
благоустройства Козлов, тщанием которого недавно был снесен единственный
в городе памятник старины, триумфальная арка елисаветинских времен*, ме-
шавшая, по его словам, уличному движению. Всем им обед очень понравился.
На другой день явилось 14 человек. С кроликов не успевали сдирать шкур-
ки. Целую неделю дело шло великолепно, и отец Федор уже подумывал об
открытии небольшого скорняжного производства, без мотора*, когда произо-
шел совершенно непредвиденный случай.
Кооператив "Плуг и молот", который был уже заперт три недели по слу-
чаю переучета товаров, открылся, и работники прилавка, пыхтя от усилий,
выкатили на задний двор, общий с двором отца Федора, бочку гнилой капус-
ты, которую и свалили в выгребную яму. Привлеченные пикантным запахом,
кролики сбежались к яме, и уже на другое утро среди нежных грызунов на-
чался мор. Свирепствовал он всего только три часа, но уложил всех 240
производителей и весь не поддающийся учету приплод.
Ошеломленный, отец Федор притих на целых два месяца и взыграл духом
только теперь, возвратясь из дому Воробьянинова и запершись, к удивлению
матушки, в спальне. Все показывало на то, что отец Федор озарен новой
идеей, захватившей все его существо.
Катерина Александровна косточкой согнутого пальца постучала в дверь
спальной. Ответа не было, только усилилось пение. Попадья отступила от
двери и заняла позицию на диване. Через минуту дверь приоткрылась, и в
щели показалось лицо отца Федора, на котором играл девичий румянец.
- Дай мне, мать, ножницы поскорее, - быстро проговорил отец Федор.
- А ужин как же?
- Ладно. Потом.
Отец Федор схватил ножницы, снова заперся и подошел к небольшому