- Кислое дело, - сказал он, - пещера Лехтвейса*. Таинственный сопер-
ник. Его нужно опередить, а морду ему мы всегда успеем пощупать. В жи-
лотдел! Заседание продолжается.
Пока друзья закусывали в пивной "Стенька Разин" и Остап разузнавал, в
каком доме находился раньше жилотдел и какое учреждение находится в нем
теперь, - день кончался.
Золотые битюги снова превратились в коричневых. Бриллиантовые капли
холодели на лету и плюхались оземь. В пивных и ресторане "Феникс" пиво
поднялось в цене - наступил вечер. На Большой Пушкинской зажглись элект-
рические лампы, и, возвращаясь домой с первой весенней прогулки, с бара-
банным топаньем прошел отряд пионеров.
Началось гулянье. По Большой Пушкинской проехал прокатный автомобиль.
Из кино уже вышла первая партия публики, отсмотревшей третью серию аме-
риканского боевика "Акулы Нью-Йорка"*.
Тигры, победы и кобры Губплана таинственно светились под входящей в
город луной.
Идя домой с замолчавшим вдруг Остапом, Ипполит Матвеевич посмотрел на
губплановских тигров и кобр. В его время здесь помещалась губернская
земская управа, и горожане очень гордились* кобрами, считая их старго-
родской достопримечательностью.
"Найду", - подумал Ипполит Матвеевич, вглядываясь в гипсовую победу.
Тигры ласково размахивали хвостами, кобры радостно сокращались, и ду-
ша Ипполита Матвеевича наполнилась уверенностью.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Глава ХII. Слесарь, попугай и гадалка
Дом №7 по Перелешинскому переулку не принадлежал к лучшим зданиям
Старгорода. Два его этажа, построенные в забубенном стиле Второй импе-
рии*, все же были украшены побитыми львиными мордами, необыкновенно по-
хожими на лицо известного в свое время писателя Арцыбашева*. Арцыбашевс-
ких ликов было ровно восемь, по числу окон, выходящих в переулок, и по-
мещались эти львиные хари в оконных ключах. Были на доме еще два украше-
ния, но уже чисто коммерческого характера. С одной стороны - лазурная
вывеска "Одесская бубличная артель - "Московские баранки"*. На вывеске
был изображен молодой человек в галстуке и коротких французских брюках.
Он держал в одной, вывернутой наизнанку руке сказочный рог изобилия, из
которого лавиной валили охряные московские баранки, выдававшиеся по нуж-
де и за одесские бублики. При этом молодой человек сладострастно улыбал-
ся. С другой стороны - упаковочная контора "Быстроупак"* извещала о себе
уважаемых "гр. гр." заказчиков* черной вывеской с круглыми золотыми бук-
вами.
Несмотря на ощутительную разницу в вывесках и величине оборотного ка-
питала, оба эти разнородные предприятия занимались одним и тем же делом
- спекулировали мануфактурой всех видов: грубошерстной, тонкошерстной,
камвольной, хлопчатобумажной, а если попадался шелк хороших цветов и ри-
сунков, то и шелком.
Пройдя ворота, залитые туннельным мраком и водой, и свернув направо,
во двор с цементным колодцем, можно было увидеть две двери без крылец,
выходящие прямо на острые камни двора. Дощечка тусклой меди с вырезанной
на ней писанными буквами фамилией "В. М. Полесовъ" - помещалась на пра-
вой двери. Левая была снабжена беленькой жестянкой "Моды и шляпы". Это
тоже была одна видимость. Внутри модной и шляпной квартиры не было ни
спартри*, ни отделки, ни безголовых манекенов с офицерской выправкой, ни
головатых болванок для изящных дамских шляп "Жоржет"*. Вместо всей этой
мишуры в трехкомнатной квартире жил непорочно белый попугай в красных
подштанниках. Попугая одолевали блохи, но пожаловаться он никому не мог,
потому что не говорил человеческим голосом. По целым дням попугай грыз
семечки и сплевывал шелуху сквозь прутья башенной клетки на ковер. Ему
не хватало только гармоники и новых свистящих калош, чтобы походить на
подгулявшего кустаря-одиночку. На окнах висели темные коричневые занаве-
си с блямбами, и в квартире преобладали темно-коричневые тона. Над пиа-
нино висела репродукция картины Беклина "Остров мертвых"* в раме фанта-
зи* темно-зеленого полированного дуба под стеклом. Один угол стекла дав-
но вылетел, и обнаженная часть картины была так отделана мухами, что со-
вершенно сливалась с рамой. Что творилось в этой части острова мертвых -
узнать было уже невозможно.
В спальне, на железной кровати, сидела сама хозяйка и, опираясь лок-
тями на восьмиугольный столик, покрытый нечистой скатертью ришелье*,
раскладывала карты. Перед нею сидела вдова Грицацуева в пушистой шали.
- Должна вас предупредить, девушка, что я за сеанс меньше пятидесяти
копеек не беру, - сказала хозяйка.
Вдова, не знавшая преград в стремлении отыскать нового мужа, согласи-
лась платить установленную цену.
- Только вы, пожалуйста, будущее, - жалобно попросила она.
- Вас надо гадать на даму треф, - сообщила хозяйка.
- Я всегда была червонная дама, - возразила вдова.
Хозяйка равнодушно согласилась и начала комбинировать карты. Черновое
определение вдовьей судьбы было дано уже через несколько минут. Вдову
ждали большие и мелкие неприятности, на сердце у нее лежал трефовый ко-
роль, с которым дружила бубновая дама.
Набело гадали по руке. Линии вдовы Грицацуевой были чисты, мощны и
безукоризненны. Линия жизни простиралась так далеко, что конец ее заехал
в пульс, и если линия говорила правду, - вдова должна была бы дожить до
мировой революции*. Линии ума и искусства давали право надеяться, что
если вдова бросит торговлю бакалеей, то подарит человечеству непревзой-
денные шедевры в какой угодно области искусства, науки или обществоведе-
ния. Бугры Венеры у вдовы походили на манчжурские сопки и обнаруживали
чудесные запасы любви и нежности.
Все это гадалка объяснила вдове, употребляя слова и термины, принятые
в среде графологов, хиромантов и лошадиных барышников.
- Вот спасибо вам, мадамочка, - сказала вдова, - уж я теперь знаю,
кто трефовый король. И бубновая дама мне тоже очень известна. А ко-
роль-то марьяжный?
- Король? Марьяжный, девушка.
Окрыленная вдова зашагала домой. А гадалка, сбросив карты в ящик,
зевнула, показала пасть пятидесятилетней женщины и пошла в кухню. Там
она повозилась с обедом, готовившимся на керосинке "Грец", по-кухарочьи
вытерла руки о передник, взяла поколовшееся эмалевое ведро и вышла во
двор за водой. В доме не было водопровода.
Она шла по двору, тяжело передвигаясь на плоских ступнях. Ее полураз-