- Не будьте ребенком.
- Все равно. Мне надо его видеть.
- А вы знаете, чем рискуете?
- Ах, все равно! После десяти лет разлуки я не могу не увидеться с
Ипполитом Матвеевичем.
Ей и на самом деле показалось, что судьба разлучила их в ту пору,
когда они любили друг друга.
- Умоляю вас, найдите его! Узнайте, где он! Вы всюду бываете! Вам бу-
дет нетрудно! Передайте, что я хочу его видеть. Слышите?
Попугай в красных подштанниках, дремавший на жердочке, испугался шум-
ного разговора, перевернулся вниз головой и в таком виде замер.
- Елена Станиславовна, - сказал слесарь-механик, приподымаясь и при-
жимая руки к груди, - я найду его и свяжусь с ним.
- Может быть, вы хотите еще компоту? - растрогалась гадалка.
Виктор Михайлович съел компот, прочел злобную лекцию о неправильном
устройстве попугайской клетки и попрощался с Еленой Станиславовной, по-
рекомендовав ей держать все в строжайшем секрете.
Глава XIII. Алфавит - зеркало жизни
На второй день компаньоны убедились, что жить в дворницкой больше не-
удобно. Бурчал Тихон, совершенно обалдевший после того, как увидел бари-
на сначала черноусым, потом зеленоусым, а под конец и совсем без усов.
Спать было не на чем. В дворницкой стоял запах гниющего навоза, расп-
ространяемый новыми валенками Тихона. Старые валенки стояли в углу и
воздуха тоже не озонировали.
- Считаю вечер воспоминаний закрытым, - сказал Остап, - нужно переез-
жать в гостиницу.
Ипполит Матвеевич дрогнул.
- Этого нельзя.
- Почему-с?
- Там придется прописаться.
- Паспорт не в порядке?
- Да нет, паспорт в порядке, но в городе мою фамилию хорошо знают.
Пойдут толки.
Концессионеры в раздумье помолчали.
- А фамилия Михельсон вам нравится? - неожиданно спросил великолепный
Остап.
- Какой Михельсон? Сенатор?
- Нет. Член союза совторгслужащих*.
- Я вас не пойму.
- Это от отсутствия технических навыков. Не будьте божьей коровой.
Бендер вынул из зеленого пиджака профсоюзную книжку и передал Ипполи-
ту Матвеевичу.
- Конрад Карлович Михельсон, сорока восьми лет, беспартийный, холост,
член союза с 1921 года, в высшей степени нравственная личность, мой хо-
роший знакомый, кажется, друг детей... Но вы можете не дружить с детьми
- этого от вас милиция не потребует*.
Ипполит Матвеевич зарделся.
- Но удобно ли...
- По сравнению с нашей концессией это деяние, хотя и предусмотренное
уголовным кодексом, все же имеет невинный вид детской игры в крысу.
Воробьянинов все-таки запнулся.
- Вы идеалист, Конрад Карлович. Вам еще повезло, а то бы вам вдруг
пришлось стать каким-нибудь Папа-Христозопуло или Зловуновым.
Последовало быстрое согласие, и концессионеры выбрались на улицу, не
попрощавшись с Тихоном. Остановились они в меблированных комнатах "Сор-
бонна", принадлежавших Старкомхозу. Остап переполошил весь небольшой
штат отельной прислуги. Сначала он обозревал семирублевые номера, но ос-
тался недоволен их меблировкой. Убранство пятирублевых номеров понрави-
лось ему больше, но ковры были какие-то облезшие и возмущал запах. В
трехрублевых номерах было все хорошо, за исключением картин.
- Я не могу жить в одной комнате с пейзажами, - сказал Остап.
Пришлось поселиться в номере за рубль восемьдесят. Там не было пейза-
жей, не было ковров, а меблировка была строго выдержана: две кровати и
ночной столик.
- Стиль каменного века, - заметил Остап с одобрением, - а доистори-
ческие животные в матрацах у вас не водятся?
- Смотря по сезону, - ответил лукавый коридорный, - если, например,
губернский съезд какой-нибудь, то, конечно, нету, потому что пассажиров
бывает много и перед ними чистка происходит большая. А в прочее время
действительно случается, что и набегают. Из соседних номеров "Ливадия".
В этот же день концессионеры побывали в Старкомхозе, где получили все
необходимые сведения.
Оказалось, что жилотдел был расформирован в 1921 году и что обширный
его архив был слит с архивом Старкомхоза. За дело взялся великий комби-
натор. К вечеру компаньоны уже знали домашний адрес заведующего архивом
Варфоломея Коробейникова, бывшего чиновника канцелярии градоначальства,
ныне работника конторского труда.
Остап облачился в гарусный жилет, выбил о спинку кровати пиджак, выт-
ребовал у Ипполита Матвеевича рубль двадцать копеек на представительство
и отправился с визитом к архивариусу. Ипполит Матвеевич остался в "Сор-
бонне" и в волнении стал прохаживаться в ущелии между двумя кроватями.
В этот вечер, зеленый и холодный, решалась судьба всего предприятия.
Если удастся достать копии ордеров, по которым распределялась изъятая из
воробьяниновского особняка мебель, - дело можно считать наполовину удав-
шимся. Дальше предстояли трудности, конечно, невообразимые, но нить была
бы уже в руках.
- Только бы ордера достать, - прошептал Ипполит Матвеевич, валясь на
постель, - только бы ордера!..
Пружины разбитого матраца кусали его, как блохи. Он не чувствовал
этого. Он еще неясно представлял себе, что последует вслед за получением
ордеров, но был уверен, что тогда все пойдет, как по маслу. "А маслом, -
вертелось у него в голове, - каши не испортишь".
А каша заваривалась большая. Обуянный розовой мечтою, Ипполит Матвее-
вич переваливался на кровати. Пружины под ним блеяли.
Остапу пришлось пересечь весь город. Коробейников жил на Гусище, ок-
раине Старгорода. На Гусище жили преимущественно железнодорожники. Иног-
да над домами, по насыпи, огороженной бетонным тонкостенным забором,
проходил задним ходом сопящий паровоз, крыши домов на секунду освещались
полыхающим огнем паровозной топки, иногда катились порожние вагоны,