теть. Небо было в мелких облачных клецках. Из мусорного ящика несло за-
пахом фиалки и супа пейзан. Ветер млел под карнизом. Коты развалились на
крыше, как в ложе, и, снисходительно сощурясь, глядели во двор, через
который бежал коридорный Александр с тючком грязного белья.
В коридорах "Сорбонны" зашумели. На открытие трамвая из уездов съез-
жались делегаты. Из гостиничной линейки* с вывеской "Сорбонна" высади-
лась их целая куча. Послышались шумные возгласы:
- На обед записывайтесь у товарища Рыженковой.
- Кто в музейную экскурсию? Подходите сюда!
Таща с собой плетенки, сундучки и мешочки, делегаты, осторожно ступая
по коврикам, разошлись в свои номера.
Солнце грело в полную силу. Ночная сырость испарялась с быстротою
разлитого по полу эфира. Взлетали кверху рифленые железные шторы магази-
нов. Совработники, вышедшие на службу в ватных пальто, задыхались, рас-
пахивались, чувствуя тяжесть весны.
На Кооперативной улице у перегруженного грузовика Мельстроя лопнула
рессора, и прибывший на место происшествия Виктор Михайлович Полесов по-
давал советы.
В номере, обставленном с деловой роскошью (две кровати и ночной сто-
лик), послышались конский храп и ржание: Ипполит Матвеевич весело умы-
вался и прочищал нос. Великий комбинатор лежал в постели, рассматривая
повреждения в канареечных штиблетах.
- Кстати, - сказал он, - прошу погасить задолженность.
Ипполит Матвеевич вынырнул из полотенца и посмотрел на компаньона вы-
пуклыми без пенсне глазами.
- Что вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Что вас удивило? За-
долженность? Да! Вы мне должны деньги. Я вчера позабыл вам сказать, что
за ордера мною уплачено, согласно ваших полномочий, семьдесят рублей. К
сему прилагаю расписку. Перебросьте сюда тридцать пять рублей. Концесси-
онеры, надеюсь, участвуют в расходах на равных основаниях?
Ипполит Матвеевич надел пенсне, прочел расписку и, томясь, отдал
деньги. Но даже это не могло омрачить его радости. Богатство было в ру-
ках. Тридцатирублевая пылинка исчезала в сиянии бриллиантовой горы. Ип-
полит Матвеевич, лучезарно улыбаясь, вышел в коридор и стал прогули-
ваться. Планы новой, построенной на драгоценном фундаменте жизни, тешили
его. "А святой отец? - подумал он, ехидствуя. - Дурак дураком остался.
Не видать ему стульев, как своей бороды".
Дойдя до конца коридора, Воробьянинов обернулся. Белая, в трещинках,
дверь №13 раскрылась, и прямо навстречу ему вышел отец Федор в синей ко-
соворотке, подпоясанный потертым черным шнурком с пышной кисточкой. Доб-
рое его лицо расплывалось от счастия. Он вышел в коридор тоже на прогул-
ку. Соперники несколько раз встречались и, победоносно поглядывая друг
на друга, следовали дальше. В концах коридора оба разом поворачивались и
снова сближались. В груди Ипполита Матвеевича кипел восторг. То же
чувство одолевало и отца Федора. Чувство сожаления к побежденному про-
тивнику одолевало обоих. Наконец, во время пятого рейса, Ипполит Матвее-
вич не выдержал:
- Здравствуйте, батюшка, - сказал он с невыразимой сладостью.
Отец Федор собрал весь сарказм, положенный ему богом, и ответствовал:
- Доброе утро, Ипполит Матвеевич.
Враги разошлись. Когда пути их сошлись снова, Воробьянинов уронил:
- Не ушиб ли я вас во время последней встречи?
- Нет, отчего же, очень приятно было встретиться, - ответил ликующий
отец Федор.
Их снова разнесло. Ликующая физиономия отца Федора стала возмущать
Ипполита Матвеевича.
- Обедню, небось, уже не служите? - спросил он при следующей встрече.
- Где там служить! Прихожане по городам разбежались - сокровища ищут.
- Заметьте, свои сокровища! Свои!
- Мне неизвестно чьи, а только ищут.
Ипполит Матвеевич хотел сказать какую-нибудь гадость и даже открыл
для этой цели рот, но выдумать ничего не смог и рассерженно проследовал
в свой номер. Через минуту оттуда вышел сын турецкого подданного - Остап
Бендер в голубом жилете и, наступая на шнурки от своих ботинок, напра-
вился к Вострикову. Розы на щеках отца Федора увяли и обратились в пе-
пел.
- Покупаете старые вещи? - спросил Остап грозно. - Стулья? Потроха?
Коробочки от ваксы?
- Что вам угодно? - прошептал отец Федор.
- Мне угодно продать вам старые брюки.
Священник оледенел и отодвинулся.
- Что ж вы молчите, как архиерей на приеме?
Отец Федор медленно направился к своему номеру.
- Старые вещи покупаем, новые крадем! - крикнул Остап вслед.
Востриков вобрал голову и остановился у своей двери. Остап продолжал
измываться.
- Как же насчет штанов, многоуважаемый служитель культа? Берете? Есть
еще от жилетки рукава, круг от бублика и от мертвого осла уши. Оптом всю
партию - дешевле будет. И в стульях они не лежат, искать не надо!? А?!
Дверь за служителем культа захлопнулась.
Удовлетворенный Остап, хлопая шнурками по ковру, медленно пошел на-
зад. Когда его массивная фигура отдалилась достаточно далеко, отец Федор
быстро высунул голову за дверь и с долго сдерживаемым негодованием писк-
нул:
- Сам ты дурак!
- Что? - крикнул Остап, бросаясь обратно, но дверь была уже заперта,
и только щелкнул замок.
Остап наклонился к замочной скважине, приставил ко рту ладонь трубой
и внятно сказал:
- Почем опиум для народа*?
За дверью молчали.
- Папаша, вы пошлый человек! - прокричал Остап.
В эту же секунду из замочной скважины выскочил и заерзал карандаш
"Фабер", острием которого отец Федор пытался ужалить врага. Концессионер
вовремя отпрянул и ухватился за карандаш. Враги, разделенные дверью,
молча стали тянуть карандаш к себе. Победила молодость, и карандаш, упи-
раясь, как заноза, медленно выполз из скважины. С этим трофеем Остап
возвратился в свой номер. Компаньоны еще больше развеселились.
- И враг бежит, бежит, бежит*! - пропел Остап.
На ребре карандаша он вырезал перочинным ножиком оскорбительное сло-
во, выбежал в коридор и, опустив карандаш в замочную амбразуру, сейчас