Приезжали меня сватать,
Просили приданого.
А папаша посулил
Трамвая буланого.
Но когда стали укладывать рельсы и навешивать провода на круглые
трамвайные мачты, даже такой неисправимый пессимист, как Федя Клетчатый,
переменил фронт и запел по-иному:
Елекстрический мой конь
Лучше, чем кобылка.
На трамвае я поеду,
А со мною милка.
В "Старгородской правде" трамвайным вопросом занялся известный всему
городу фельетонист Принц Датский, писавший теперь под псевдонимом Махо-
вик*. Не меньше трех раз в неделю Маховик разражался большим бытовым
очерком о ходе постройки. Третья полоса газеты, изобиловавшая заметками
под скептическими заголовками: "Мало пахнет клубом", "По слабым точкам",
"Осмотры нужны, но причем тут блеск и длинные хвосты", "Хорошо и... пло-
хо", "Чему мы рады и чему нет", "Подкрутить вредителей просвещения" и "С
бумажным морем пора прикончить", - стала дарить читателей солнечными и
бодрыми заголовками очерков Маховика: "Как строим, как живем", "Гигант
скоро заработает", "Скромный строитель" и далее, в том же духе.
Треухов с дрожью разворачивал газету и, чувствуя отвращение к
братьям-писателям, читал о своей особе бодрые строки:
"... Подымаюсь по стропилам. Ветер шумит в уши.
Наверху - он, этот невзрачный строитель нашей мощной трамвайной стан-
ции, этот худенький с виду, курносый человечек в затрапезной фуражке с
молоточками.
Вспоминаю: "На берегу пустынных волн стоял он, дум великих полн"...
Подхожу. Ни единого ветерка. Стропила не шелохнутся.
Спрашиваю:
- Как выполняются задания?
Некрасивое лицо строителя, инженера Треухова, оживляется.
Он пожимает мне руку. Он говорит:
- 70% задания уже выполнено"...
Статья кончается так:
"Он жмет мне на прощанье руку... Позади меня гудят стропила.
Рабочие снуют там и сям.
Кто может забыть этих кипений рабочей стройки, этой неказистой фигуры
нашего строителя?
Маховик".
Спасало Треухова только то, что на чтение времени не было и иногда
удавалось пропустить сочинение тов. Маховика.
Один раз Треухов не выдержал и написал тщательно продуманное язви-
тельное опровержение.
"Конечно, - писал он, - болты можно называть трансмиссией, но делают
это люди, ничего не смыслящие в строительном деле. И потом я хотел бы
заметить тов. Маховику, что стропила гудят только тогда, когда постройка
собирается развалиться. Говорить так о стропилах - все равно, что ут-
верждать, будто бы виолончель рожает детей. Примите и проч."
После этого неугомонный Принц на постройке перестал появляться, но
бытовые очерки по-прежнему стали украшать третью полосу, резко выделяясь
на фоне обыденных: "15000 рублей ржавеют", "Жилищные комочки", "Материал
плачет" и "Курьезы и слезы".
Строительство подходило к концу. Термитным способом сваривались
рельсы, и они тянулись без зазоров от самого вокзала до боен и от при-
возного рынка до кладбища.
Сперва открытие трамвая хотели приурочить к девятой годовщине Октяб-
ря, но вагоностроительный завод, ссылаясь на "Арматуру", не сдал к сроку
вагонов*. Открытие пришлось отложить к первому мая. К этому дню реши-
тельно все было готово.
Концессионеры гуляючи дошли вместе с демонстрантами до Гусищ. Там
собрался весь Старгород. Новое здание депо обвивали хвойные дуги, хлопа-
ли флаги, ветер бегал по лозунгам. Конный милиционер галопировал за пер-
вым мороженщиком, бог весть как попавшим в пустой, оцепленный трамвайщи-
ками, круг. Между двумя воротами депо высилась жидкая, пустая еще трибу-
на с микрофоном-усилителем. К трибуне подходили делегаты. Сводный ор-
кестр коммунальников и канатчиков пробовал силу своих легких. Барабан
лежал на земле.
По светлому залу депо, в котором стояли десять салатных вагонов, за-
нумерованных от 701 до 710 номера, шлялся московский корреспондент в во-
лосатой кепке. На груди у него висела зеркалка, в которую он часто и
озабоченно заглядывал. Корреспондент искал главного инженера, чтобы за-
дать ему несколько вопросов на трамвайные темы. Хотя в голове корреспон-
дента очерк об открытии трамвая, со включением конспекта еще не произне-
сенных речей, был уже готов, - корреспондент добросовестно продолжал
изыскания, находя недостаток лишь в отсутствии буфета. Наконец, московс-
кий гость нашел главного инженера.
Треухов, который ночь провел на работе и с утра еще ничего не ел,
стоял, задрав курносое лицо, у вагона №703. Он следил за пробой бигеля*.
Ему казалось, что пружина бигеля слаба. На крыше вагона сидел старший
монтер, переговариваясь с Треуховым.
- Вот этот? - спросил корреспондент, мотнув головой в сторону Треухо-
ва.
Узнав, что этот, корреспондент сейчас же попросил Треухова стать поб-
лиже к вагону и общелкал его со всех сторон. Последнее фото получилось,
вероятно, неудачным, потому что Треухов внезапно нырнул под вагон и стал
там громко кричать, требуя у кого-то объяснений. Корреспондент напал на
техника. Техник сконфузился и стал давать такие исчерпывающие объясне-
ния, что корреспондент, желая окончить чрезмерно уснащенную техническими
терминами беседу, сфотографировал техника и убежал к трибуне.
В толпе пели, кричали и грызли семечки, дожидаясь пуска трамвая. На
трибуну поднялся президиум губисполкома. Принц Датский обменивался спо-
тыкающимися фразами с собратом по перу. Ждали приезда московских кинох-
роникеров.