"Какие дети? - подумал он. - Почему дети?"
Ипполит Матвеевич даже и не старался ничего понять. Он уже давно мах-
нул на все рукой и молча сидел, надувая щеки.
Елена Станиславовна пригорюнилась.
Никеша и Владя преданно глядели на голубую жилетку Остапа.
Владелец "Быстроупака" был чрезвычайно доволен.
"Красиво составлено, - решил он, - под таким соусом и деньги дать
можно. В случае удачи - почет! Не вышло - мое дело шестнадцатое. Помогал
детям, и дело с концом".
Чарушников обменялся значительным взглядом с Дядьевым и, отдавая
должное конспиративной ловкости докладчика, продолжал катать по столу
хлебные шарики.
Кислярский был на седьмом небе.
"Золотая голова", - думал он. Ему казалось, что он еще никогда так
сильно не любил беспризорных детей, как в этот момент.
- Товарищи! - продолжал Остап. - Нужна немедленная помощь! Мы должны
вырвать детей из цепких лап улицы, и мы вырвем их оттуда! Поможем детям!
Будем помнить, что дети - цветы жизни. Я приглашаю вас сейчас же сделать
свои взносы и помочь детям. Только детям, и никому другому. Вы меня по-
нимаете?
Остап вынул из бокового кармана удостоверение и квитанционную книжку.
- Попрошу делать взносы. Ипполит Матвеевич подтвердит мои полномочия.
Ипполит Матвеевич надулся и наклонил голову. Тут даже несмышленые Ни-
кеша с Владей и сам гениальный слесарь поняли тайную суть иносказаний
Остапа.
В порядке старшинства, господа, - сказал Остап, - начнем с уважаемого
Максим Петровича.
Уважаемый Максим Петрович заерзал и дал от силы тридцать рублей.
- В лучшие времена дам больше! - заявил он.
- Лучшие времена скоро наступят, - сказал Остап, - впрочем, к беспри-
зорным детям, которых я в настоящий момент представляю, это не относит-
ся.
Восемь рублей дали Никеша с Владей.
- Мало, молодые люди.
Молодые люди зарделись.
Полесов сбегал домой и принес пятьдесят.
- Браво, гусар, - сказал Остап, - для гусара-одиночки с мотором этого
на первый раз достаточно. Что скажет купечество?
Дядьев и Кислярский долго торговались и жаловались на уравнительные*.
Остап был неумолим.
- В присутствии самого Ипполита Матвеевича считаю эти разговоры из-
лишними.
Ипполит Матвеевич наклонил голову. Купцы пожертвовали в пользу дети-
шек по двести рублей.
- Всего, - возгласил Остап, - четыреста восемьдесят восемь рублей.
Эх! Двенадцати рублей не хватает для ровного счета.
Елена Станиславовна, долго крепившаяся, ушла в спальню и вынесла в
старом ридикюле искомые двенадцать рублей.
Остальная часть заседания была смята и носила менее торжественный ха-
рактер. Остап начал резвиться. Елена Станиславовна совсем размякла. Гос-
ти постепенно расходились, почтительно прощаясь с организаторами.
- О дне следующего заседания вы будете оповещены особо, - говорил Ос-
тап на прощание, - строжайший секрет. Дело помощи детям должно нахо-
диться в тайне. Это, кстати, в ваших личных интересах.
При этих словах Кислярскому захотелось дать еще пятьдесят рублей, но
больше уже не приходить ни на какие заседания. Он еле удержал себя от
этого порыва.
- Ну, - сказал Остап, - будем двигаться. Вы, Ипполит Матвеевич, я на-
деюсь, воспользуетесь гостеприимством Елены Станиславовны и переночуете
у нее. Кстати, нам и для конспирации полезно разделиться на время. А я
пошел.
Ипполит Матвеевич отчаянно подмаргивал Остапу глазом, но тот сделал
вид, что не заметил, и вышел на улицу.
Пройдя квартал, он вспомнил, что в кармане у него лежат 500 честно
заработанных рублей.
- Извозчик! - крикнул он. - Вези в "Феникс"!
- Это можно, - сказал извозчик.
Он неторопливо подвез Остапа к закрытому ресторану.
- Это что? Закрыто?
- По случаю Первого мая.
- Ах, чтоб их! И денег сколько угодно, и погулять негде! Ну, тогда
валяй на улицу Плеханова. Знаешь?
Остап решил поехать к своей невесте.
- А раньше как эта улица называлась?
- Не знаю.
- Куда ж ехать? И я не знаю.
Тем не менее Остап велел ехать и искать.
Часа полтора проколесили они по пустому ночному городу, опрашивая
ночных сторожей и милиционеров. Один милиционер долго пыжился и наконец
сообщил, что Плеханова не иначе как бывшая Губернаторская.
- Ну, Губернаторская! Губернаторскую я хорошо знаю. Двадцать пять лет
вожу на Губернаторскую.
- Ну и езжай на Губернаторскую.
Приехали на Губернаторскую, но она оказалась не Плеханова, а Карла
Маркса.
Озлобленный Остап возобновил поиски затерянной улицы имени Плеханова.
И вот всю ночь безумец бедный, куда б стопы не обращал*, - не мог найти
улицы имени Плеханова.
Рассвет бледно осветил лицо богатого страдальца, так и не сумевшего
развлечься в советском городе.
- Вези в "Сорбонну"! - крикнул он. - Тоже, извозчик! Плеханова не
знаешь!..
Чертог вдовы Грицацуевой сиял*. Во главе свадебного стола сидел
марьяжный король - сын турецко-подданного. Он был элегантен и пьян.
Гости шумели.
Молодая была уже не молода. Ей было не меньше 35 лет. Природа одарила
ее щедро. Тут было все: арбузные груди, краткий, но выразительный нос,
расписные щеки, мощный затылок и необозримые зады. Нового мужа она обо-
жала и очень боялась. Поэтому звала его не по имени и даже не по отчест-