ву, которого она так и не узнала, а по фамилии - товарищ Бендер.
Ипполит Матвеевич снова сидел на заветном стуле. В продолжении всего
свадебного ужина он подпрыгивал на стуле, чтобы почувствовать твердое.
Иногда это ему удавалось. Тогда все присутствующие нравились ему, и он
неистово начинал кричать "горько".
Остап все время произносил речи, спичи и тосты. Пили за народное
просвещение и ирригацию Узбекистана. После этого гости стали расхо-
диться. Ипполит Матвеевич задержался в передней и шепнул Бендеру.
- Так вы не тяните. Они там.
- Вы, стяжатель, - ответил пьяный Остап, - ждите меня в гостинице.
Никуда не уходите. Я могу прийти каждую минуту. Уплатите в гостинице по
счету. Чтоб все было готово. Адье, фельдмаршал. Пожелайте мне спокойной
ночи.
Ипполит Матвеевич пожелал и отправился в "Сорбонну" волноваться.
В пять часов утра явился Остап со стулом. Ипполита Матвеевича проня-
ло. Остап поставил стул посредине комнаты и сел на него.
- Как это вам удалось? - выговорил наконец Воробьянинов.
- Очень просто, по-семейному. Вдовица спит и видит сон. Жаль было бу-
дить. "На заре ты ее не буди"*. Увы! Пришлось оставить любимой записку:
"Выезжаю с докладом в Новохоперск*. К обеду не жди. Твой Суслик". А стул
я захватил в столовой. Трамвая в эти утренние часы нет - отдыхал по пу-
ти.
Ипполит Матвеевич с урчанием кинулся к стулу.
- Тихо, - сказал Остап, - нужно действовать без шуму.
Он вынул из глубоких карманов плоскогубцы, и работа закипела.
- Вы дверь заперли? - спросил Остап.
Отталкивая нетерпеливого Воробьянинова, Остап аккуратно вскрыл стул,
стараясь не повредить английского ситца в цветочках.
- Такого ситца теперь нет, надо его сохранить. Товарный голод, ничего
не поделаешь.
Все это довело Ипполита Матвеевича до крайнего раздражения.
- Готово, - сказал Остап тихо.
Он приподнял покровы и обеими руками стал шарить между пружинами. На
лбу у него обозначилась венозная ижица.
- Ну? - повторял Ипполит Матвеевич на разные лады. - Ну? Ну?
- Ну и ну, - отвечал Остап раздраженно, - один шанс против одиннадца-
ти. И этот шанс...
Он хорошенько порылся в стуле и закончил:
- И этот шанс пока не наш.
Он поднялся во весь рост и принялся чистить коленки. Ипполит Матвее-
вич кинулся к стулу.
Во втором бриллиантов не было. У Ипполита Матвеевича обвисли руки. Но
Остап был по-прежнему бодр.
- Теперь наши шансы увеличились.
Он походил по комнате:
- Ничего. Этот стул обошелся вдове больше, чем нам.
Остап вынул из бокового кармана золотую брошь со стекляшками, дутый
золотой браслет, полдюжины золоченых ложечек и чайное ситечко.
Ипполит Матвеевич в горе даже не сообразил, что стал соучастником
обыкновенной кражи.
- Пошлая вещь, - заметил Остап, - но согласитесь, что я не мог поки-
нуть любимую женщину, не оставив о ней никакого воспоминания. Однако
времени терять не следует. Это еще только начало. Конец в Москве. А го-
сударственный музей мебели - это вам не вдова - там потруднее будет!
Компаньоны запихнули обломки стула под кровать и, подсчитав деньги
(их, вместе с пожертвованиями в пользу детей, оказалось 610 рублей), -
выехали на вокзал к московскому поезду.
Ехать пришлось через весь город на извозчике. На Кооперативной они
увидели Полесова, бежавшего по тротуару, как пугливая антилопа. За ним
гнался дворник дома №5 по Перелешинскому переулку. Заворачивая за угол,
концессионеры успели заметить, что дворник настиг Виктора Михайловича и
принялся его дубасить. Полесов кричал "Караул!" и "Хам!".
Возле самого вокзала, на Гусище, пришлось переждать похоронную про-
цессию. На грузовой платформе, содрогаясь, ехал гроб, за которым следо-
вал совершенно обессиленный Варфоломеич. Каверзная бабушка умерла как
раз в тот год, когда он перестал делать страховые взносы.
До отхода поезда сидели в уборной, опасаясь встречи с любимой женщи-
ной.
Поезд уносил друзей в шумный центр. Друзья приникли к окну. Вагоны
проносились над Гусищем.
Внезапно Остап заревел и схватил Воробьянинова за бицепс.
- Смотрите, смотрите! - крикнул он. - Скорее! Альхен, с-сукин сын!..
Ипполит Матвеевич посмотрел вниз. Под насыпью дюжий усатый молодец
тащил тачку, груженную рыжей фисгармонией и пятью оконными рамами. Тачку
подталкивал стыдливого вида гражданин в мышиной толстовочке.
Солнце пробилось сквозь тучи. Сияли кресты церквей.
Остап, хохоча, высунулся из окна и гаркнул:
- Пашка! На толкучку едешь?
Паша Эмильевич поднял голову, но увидел только буфера последнего ва-
гона и еще сильнее заработал ногами.
- Видели? - радостно спросил Остап. - Красота! Вот работают люди!
Остап похлопал загрустившего Воробьянинова по спине.
- Ничего, папаша! Не унывайте! Заседание продолжается! Завтра вечером
мы в Москве!
Часть вторая
В Москве
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Глава XVII. Среди океана стульев
Статистика знает все*.
Точно учтено количество пахотной земли в СССР с подразделением на
чернозем, суглинок и лес. Все граждане обоего пола записаны в аккуратные
толстые книги, так хорошо известные Ипполиту Матвеевичу Воробьянинову, -
книги загсов. Известно, сколько какой пищи съедает в год средний гражда-
нин республики. Известно, сколько этот средний гражданин выпивает в
среднем водки с примерным указанием потребляемой закуски. Известно,
сколько в стране охотников, балерин, револьверных станков, собак всех