лили в склад и только вчера, заметьте себе, вчера, через семь лет (она
лежала на складе семь лет! ), она была отправлена в аукцион на продажу.
Аукцион Главнауки. И если ее не купили вчера или сегодня утром - она на-
ша! Вы удовлетворены?
- Скорее! - закричал Ипполит Матвеевич.
- Извозчик! - завопил Остап.
Они сели, не торгуясь.
- Молитесь на меня, молитесь! Не бойтесь, гофмаршал! Вино, женщины и
карты нам обеспечены. Тогда рассчитаемся и за голубой жилет.
В Пассаж на Петровке, где помещался аукционный зал, концессионеры
вбежали бодрые, как жеребцы.
В первой же комнате аукциона они увидел то, что так долго искали. Все
десять стульев Ипполита Матвеевича стояли вдоль стенки на своих гнутых
ножках. Даже обивка на них не потемнела, не выгорела, не попортилась.
Стулья были свежие и чистые, как будто бы только что вышли из-под надзо-
ра рачительной Клавдии Ивановны.
- Они? - спросил Остап.
- Боже, Боже, - твердил Ипполит Матвеевич, - они, они. Они самые. На
этот раз сомнений никаких.
- На всякий случай проверим, - сказал Остап, стараясь быть спокойным.
Он подошел к продавцу.
- Скажите, эти стулья, кажется, из мебельного музея?
- Эти? Эти да.
- А они продаются?
- Продаются.
- Какая цена?
- Цены еще нет. Они у нас идут с аукциона.
- Ага. Сегодня?
- Нет. Сегодня торг уже кончился. Завтра с пяти часов.
- А сейчас они не продаются?
- Нет. Завтра с пяти часов.
Так, сразу же, уйти от стульев было невозможно.
- Разрешите, - пролепетал Ипполит Матвеевич, осмотреть. Можно?
Концессионеры долго рассматривали стулья, садились на них, смотрели
для приличия и другие вещи. Воробьянинов сопел и все время подталкивал
Остапа локтем.
- Молитесь на меня! - шептал Остап. - Молитесь, предводитель!
Ипполит Матвеевич был готов не только молиться на Остапа, но даже це-
ловать подметки его малиновых штиблет.
- Завтра, - говорил он, - завтра, завтра, завтра.
Ему хотелось петь.
Глава XXI. Баллотировка по-европейски
В то время как друзья вели культурно-просветительный образ жизни -
посещали музеи и делали авансы дамочкам, затосковавшим по мясу, - в
Старгороде, на улице Плеханова, двойная вдова Грицацуева, женщина толс-
тая и слабая, совещалась и конспирировала со своими соседками. Все ско-
пом рассматривали оставленную Бендером записку и даже разглядывали ее на
свет. Но водяных знаков на ней не было, а если бы они и были, то и тогда
таинственные каракули великолепного Остапа не стали бы более ясными.
Прошло три дня. Горизонт оставался чистым. Ни Бендер, ни чайное си-
течко, ни дутый браслетик, ни стул - не возвращались. Все эти одушевлен-
ные и неодушевленные предметы пропали самым загадочным образом.
Тогда вдова приняла радикальные меры. Она пошла в контору "Старго-
родской правды", и там ей живо состряпали объявление:
Умоляю
лиц, знающих местопребывание.
Ушел из дому тов. Бендер, лет 25-30. Одет в зеленый костюм,
желтые ботинки и голубой жилет. Брюнет.
Указавш. прош. сообщить за приличн. вознагражд. Ул.
Плеханова, 15, Грицацуевой.
- Это ваш сын? - участливо осведомлялись в конторе.
- Муж он мне! - ответила страдалица, закрывая лицо платком.
- Ах, муж!
- Законный. А что?
- Да ничего, ничего. Вы бы в милицию все-таки обратились.
Вдова испугалась. Милиции она страшилась. Провожаемая странными
взглядами конторщиков, вдова удалилась.
Троекратно прозвучал призыв со страниц "Старгородской правды". Но ве-
ликая страна молчала. Не нашлось лиц, знающих местопребывание брюнета в
желтых ботинках. Никто не являлся за приличным вознаграждением. Соседки
судачили.
Чело вдовы омрачалось с каждым днем все больше. И странное дело. Муж
мелькнул, как ракета, утащив с собой в черное небо хороший стул и семей-
ное ситечко, а вдова все любила его. Кто может понять сердце женщины,
особенно вдовой?
К трамваю в Старгороде уже привыкли и садились в него безбоязненно.
Кондуктора кричали свежими голосами: "Местов нет", и все шло так, будто
трамвай заведен в городе еще при Владимире Красное Солнышко. Инвалиды
всех групп, женщины с детьми и Виктор Михайлович Полесов садились в ва-
гоны с передней площадки. На крик "получите билеты" Полесов важно гово-
рил - "годовой" - и оставался рядом с вагоновожатым. Годового билета у
него не было и не могло быть.
Инженер Треухов руководил постройкой новых трамвайных линий и дея-
тельно переписывался с заводоуправлением, поторапливая с высылкой ваго-
нов.
Пребывание Воробьянинова и великого комбинатора оставило в городе
глубокий след.
Заговорщики тщательно хранили доверенную им тайну. Молчал даже Виктор
Михайлович, которого так и подмывало выложить волнующие его секреты пер-
вому встречному. Однако, вспоминая оловянный взгляд и могучие плечи Ос-
тапа, Полесов крепился. Душу он отводил только в разговорах с гадалкой.
- А как вы думаете, Елена Станиславовна, - говорил он, - чем объяс-
нить отсутствие наших руководителей?
Елену Станиславовну это тоже весьма интересовало, но она не имела ни-
каких сведений.
слесарь, - что они выполняют сейчас особое задание?