- Я пойду. А вы оставайтесь. Я сама дойду.
- Нет, зачем же? Как дворянин, не могу допустить! Сеньор! Счет!
Ха-мы!..
На счет Ипполит Матвеевич смотрел долго, раскачиваясь на стуле.
- Девять рублей двадцать копеек? - бормотал он. - Может быть, вам еще
дать ключ от квартиры, где деньги лежат?
Кончилось тем, что Ипполита Матвеевича свели вниз, бережно держа под
руки. Лиза не могла убежать, потому что номерок от гардероба был у вели-
косветского льва.
В первом же переулке Ипполит Матвеевич навалился на Лизу плечом и
стал хватать ее руками. Лиза молча отдиралась.
- Слушайте! - говорила она. - Слушайте! Слушайте!
- Поедем в номера! - убеждал Воробьянинов.
Лиза с силой высвободилась и, не примериваясь, ударила покорителя
женщин кулачком в нос. Сейчас же свалилось пенсне с золотой дужкой и,
попав под квадратный носок баронских сапог, с хрустом раскрошилось.
Ночной зефир струил эфир*.
Лиза, захлебываясь слезами, побежала по Серебряному переулку к себе
домой.
Шумел, бежал Гвадалквивир.
Ослепленный Ипполит Матвеевич мелко затрусил в противоположную сторо-
ну, крича:
- Держи вора!
Потом он долго плакал и, еще плача, купил у старушки все ее баранки,
вместе с корзиной. Он вышел на Смоленский рынок, пустой и темный, и дол-
го расхаживал там взад и вперед, разбрасывая баранки, как сеятель броса-
ет семена. При этом он немузыкально кричал:
Ходите,
Вы всюду бродите,
Та-ра-ра-ра.
Затем Ипполит Матвеевич подружился с лихачом, раскрыл ему всю душу и
сбивчиво рассказал про бриллианты.
- Веселый барин! - воскликнул извозчик.
Ипполит Матвеевич действительно развеселился. Как видно, его веселье
носило несколько предосудительный характер, потому что часам к одиннад-
цати утра он проснулся в отделении милиции. Из двухсот рублей, которыми
он так позорно начал ночь наслаждений и утех, при нем оставалось только
двенадцать*.
Ему казалось, что он умирает. Болел позвоночник, ныла печень, а на
голову, он чувствовал, ему надели свинцовый котелок. Но ужаснее всего
было то, что он решительно не помнил, где и как он мог истратить такие
большие деньги.
Остап долго и с удивлением рассматривал измочаленную фигуру Ипполита
Матвеевича, но ничего не сказал. Он был холоден и готов к борьбе.
Глава XXIII. Экзекуция
Аукционный торг открывался в пять часов. Доступ граждан для обозрения
вещей начинался с четырех. Друзья явились в три и целый час рассматрива-
ли машиностроительную выставку, помещавшуюся тут же рядом.
- Похоже на то, - сказал Остап, - что завтра мы сможем уже при нали-
чии доброй воли купить этот паровозик. Жалко, что цена не проставлена.
Приятно все-таки иметь собственный паровоз.
Ипполит Матвеевич маялся. Только стулья могли его утешить. От них он
отошел лишь в ту минуту, когда на кафедру взобрался аукционист в клетча-
тых брюках "столетье" и бороде, ниспадавшей на толстовку русского ковер-
кота*.
Концессионеры заняли места в четвертом ряду справа. Ипполит Матвеевич
начал сильно волноваться. Ему казалось, что стулья будут продаваться
сейчас же. Но они стояли сорок третьим номером, и в продажу поступала
сначала обычная аукционная гиль и дичь: разрозненные гербовые сервизы,
соусник, серебряный подстаканник, пейзаж художника Петунина, бисерный
ридикюль, совершенно новая горелка от примуса, бюстик Наполеона, полот-
няные бюстгальтеры, гобелен "Охотник, стреляющий диких уток" и прочая
галиматья.
Приходилось терпеть и ждать. Ждать было очень трудно: все стулья были
налицо, цель была близка, ее можно было достать рукой.
"А большой бы здесь начался шухер, - подумал Остап, оглядывая аукци-
онную публику, - если бы они узнали, какой огурчик будет сегодня прода-
ваться под видом этих стульев".
- Фигура, изображающая правосудие! - провозгласил аукционист. - Брон-
зовая. В полном порядке. Пять рублей. Кто больше? Шесть с полтиной спра-
ва, в конце - семь. Восемь рублей в первом ряду прямо. Второй раз восемь
рублей прямо. Третий раз. В первом ряду прямо.
К гражданину из первого ряда сейчас же понеслась девица с квитанцией
для получения денег.
Стучал молоточек аукциониста. Продавались пепельницы из дворца, стек-
ло баккара, пудреница фарфоровая.
Время тянулось мучительно.
- Бронзовый бюстик Александра Третьего. Может служить пресс-папье.
Больше, кажется, ни на что не годен. Идет с предложенной цены бюстик
Александра Третьего.
Публика заржала.
- Купите, предводитель, - съязвил Остап, - вы, кажется, любите!
Ипполит Матвеевич не отводил глаз от стульев и молчал.
- Нет желающих? Снимается с торга бронзовый бюстик Александра
Третьего. Фигура, изображающая правосудие. Кажется, парная к только что
купленной. Василий, покажите публике "Правосудие". Пять рублей. Кто
больше?
В первом ряду прямо послышалось сопенье. Как видно, гражданину хоте-
лось иметь правосудие в полном составе.
- Пять рублей - бронзовое "Правосудие"!
- Шесть! - четко сказал гражданин.
- Шесть рублей прямо. Семь. Девять рублей в конце справа.
- Девять с полтиной, - тихо сказал любитель правосудия, подымая руку.
- С полтиной прямо. Второй раз, с полтиной прямо. Третий раз, с пол-
тиной.
Молоточек опустился. На гражданина из первого ряда налетела барышня.
Он уплатил и поплелся в другую комнату получить свои правосудия.