- Десять стульев из дворца! - сказал вдруг аукционист.
- Почему из дворца? - тихо ахнул Ипполит Матвеевич.
Остап рассердился:
- Да идите вы к черту! Слушайте и не рыпайтесь!
- Десять стульев из дворца. Ореховые. Эпохи Александра Второго. В
полном порядке. Работы мебельной мастерской Гамбса. Василий, подайте
один стул под рефлектор.
Василий так грубо потащил стул, что Ипполит Матвеевич привскочил.
- Да сядьте вы, идиот проклятый, навязался на мою голову! - зашипел
Остап. - Сядьте, я вам говорю!
У Ипполита Матвеевича заходила нижняя челюсть. Остап сделал стойку.
Глаза его посветлели.
- Десять стульев ореховых. Восемьдесят рублей.
Зал оживился. Продавалась вещь, нужная в хозяйстве. Одна за другой
выскакивали руки. Остап был спокоен.
- Чего же вы не торгуетесь? - набросился на него Воробьянинов.
- Пошел вон, - ответил Остап, стиснув зубы.
- Сто двадцать рублей позади. Сто тридцать пять там же. Сто сорок.
Остап спокойно повернулся спиной к кафедре и с усмешкой стал рассмат-
ривать своих конкурентов.
Был разгар аукциона. Свободных мест уже не было. Как раз позади Оста-
па дама, переговорив с мужем, польстилась на стулья (Чудные полукресла!
Дивная работа! Саня! Из дворца же!) и подняла руку.
- Сто сорок пять в пятом ряду справа, раз.
Зал потух. Слишком дорого.
- Сто сорок пять, два.
Остап равнодушно рассматривал лепной карниз. Ипполит Матвеевич сидел,
опустив голову, и вздрагивал.
- Сто сорок пять, три...
Но, прежде чем черный лакированный молоточек ударился о фанерную ка-
федру, Остап повернулся, выбросил вверх руку и негромко сказал:
- Двести!
Все головы повернулись в сторону концессионеров. Фуражки, кепки, кар-
тузы и шляпы пришли в движение. Аукционист поднял скучающее лицо и пос-
мотрел на Остапа.
- Двести, раз, - сказал он, - двести - в четвертом ряду справа, два.
Нет больше желающих торговаться? Двести рублей гарнитур ореховый дворцо-
вый из десяти предметов. Двести рублей, три - в четвертом раду справа.
Рука с молоточком повисла над кафедрой.
- Мама! - сказал Ипполит Матвеевич громко.
Остап, розовый и спокойный, улыбался. Молоточек упал, издавая небес-
ный звук.
- Продано, - сказал аукционист. - Барышня! В четвертом раду справа.
- Ну, председатель, эффектно? - спросил Остап. Что бы, интересно
знать, вы делали без технического руководителя?
Ипполит Матвеевич счастливо ухнул. К ним рысью приближалась барышня.
- Вы купили стулья?
- Мы! - воскликнул долго сдерживавшийся Ипполит Матвеевич. - Мы, мы.
Когда их можно будет взять?
- А когда хотите. Хоть сейчас!
Мотив "Ходите, вы всюду бродите" бешено запрыгал в голове Ипполита
Матвеевича. Наши стулья, наши, наши, наши! Об этом кричал весь его орга-
низм. "Наши!" - кричала печень. "Наши!" - подтверждала слепая кишка.
Он так обрадовался, что у него в самых неожиданных местах объявились
пульсы. Все это вибрировало, раскачивалось и трещало под напором неслы-
ханного счастья. Стал виден поезд, приближающийся к Сен-Готарду. На отк-
рытой площадке последнего вагона стоял Ипполит Матвеевич Воробьянинов в
белых брюках и курил сигару. Эдельвейсы тихо падали на его голову, снова
украшенную блестящей алюминиевой сединой. Ипполит Матвеевич катил в
Эдем.
- А почему же двести тридцать, а не двести? - услышал Ипполит Матвее-
вич.
Это говорил Остап, вертя в руках квитанцию.
- Это включается пятнадцать процентов комиссионного сбора, - ответила
барышня.
- Ну, что же делать. Берите.
Остап вытащил бумажник, отсчитал двести рублей и повернулся к главно-
му директору предприятия.
- Гоните тридцать рублей, дражайший, да поживее, не видите - дамочка
ждет. Ну?
Ипполит Матвеевич не сделал ни малейшей попытки достать деньги.
- Ну? Что же вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от
счастья?
- У меня нет денег, - пробормотал наконец Ипполит Матвеевич.
- У кого нет? - спросил Остап очень тихо.
- У меня.
- А двести рублей
- Я... м-м-м... п-потерял.
Остап посмотрел на Воробьянинова, быстро оценил помятость его лица,
зелень щек и раздувшиеся мешки под глазами.
- Дайте деньги! - прошептал он с ненавистью. - Старая сволочь.
- Так вы будете платить? - спросила барышня.
- Одну минуточку, - сказал Остап, чарующе улыбаясь, - маленькая за-
минка.
- Тут очнувшийся Ипполит Матвеевич*, разбрызгивая слюну, ворвался в
разговор.
- Позвольте! - завопил он. - Почему комиссионный сбор? Мы ничего не
знаем о таком сборе! Надо предупреждать. Я отказываюсь платить эти трид-
цать рублей!
- Хорошо, - сказала барышня кротко, - я сейчас все устрою.
Взяв квитанцию, она унеслась к аукционисту и сказала ему несколько
слов. Аукционист сейчас же поднялся. Борода его сверкала под светом
сильных электрических ламп.
- По правилам аукционного торга, - звонко заявил он, - лицо, отказы-
вающееся уплатить полную сумму за купленный им предмет, должно покинуть
зал! Торг на стулья отменяется.
Изумленные друзья сидели недвижимо.
- Папрашу вас! - сказал аукционист.
Эффект был велик. В публике злобно смеялись. Остап все-таки не вста-
вал. Таких ударов он не испытывал давно.
- Па-апра-ашу вас!