Дочитав роман, называвшийся "Бег волны", Асокин поежился от вечернего
холодка и пошел домой спать.
Заснуть он не смог. Двойник давил на его воображение. На другой день,
уходя из конторы, "милостивый государь" унес с собой пять тысяч рублей -
ровно столько, сколько растратил его преступный двойник. "Милостивый го-
сударь" решил использовать деньги рационально: заимствовать все достиже-
ния Ажогина и, учтя его ошибки, избежать недочетов.
Вечером Асокин учитывал достижения и избегал недочетов в компании де-
виц с Петровских линий. Обмен опытом обошелся в сто рублей. На рассвете
отрезвевший "милостивый государь" вышел на Тверской бульвар и побрел от
памятника Пушкина к памятнику Тимирязева*.
В редакцию в этот день он не пришел. У кассы образовалась очередь Ре-
портер Персицкий, выпросивший небольшой аванс и ждавший открытия кассо-
вых операций уже полчаса, поднял страшный шум. Тогда за Асокиным послали
курьера. Кассира не было и дома. Все остальное произошло очень быстро:
распечатали и проверили кассу. Затем представитель администрации конторы
поехал в МУУР*, чтобы заявить о пропаже кассира и денег. К своему край-
нему удивлению, он встретился там с Асокиным, который уже сидел за
барьерчиком в комендатуре и неумело, по-взрослому, плакал. Растрата ста
рублей так его испугала, что он сейчас же побежал каяться. 4900 рублей
были возвращены конторе в тот же день, репортер Персицкий получил следу-
емое, а Асокина, ввиду незначительности растраты, выпустили, сняв с него
допрос и обязав подпиской о невыезде. Асокин пришел в редакцию и, уже не
смея ни с кем говорить, мыкался по длиннейшему коридору Дома Народов.
Мимо проштрафившегося кассира прошел завхоз, таща с собой купленный на
аукционе для редактора мягкий стул. Мимо него бегали сотрудники с пачка-
ми заметок. Кто-то искал секцию конфетчиков и, видно, долго искал, пото-
му что спрашивал о ней совсем уже слабым голосом. У Асокина узнавали,
как ближе пройти к выходу и куда можно сдать публикацию об утере доку-
ментов. Молодой человек с громоздким портфелем несколько раз выпытывал,
не имеет ли "милостивый государь" желания подписаться на Большую Советс-
кую энциклопедию в дерматиновых переплетах. Словом, ему задавали все те
вопросы, которые задают граждане, бегущие но коридором советского учреж-
дения, встречному и поперечному.
Асокин не отвечал. Сотрудники почуяли недоброе. По отделам пошли тол-
ки, нашедшие вскоре подтверждение. Асокин был отстранен от должности за
непорядки в кассе. Позвонили Шахову. Шахов обрадовался.
- А?! - кричал он в телефон. - Не в бровь, а в глаз! Ну, кланяйтесь
"милостивому государю"!.. Что? Незначительная сумма? Это неважно. Важен
принцип!
Но приехать лично на место происшествия Шахов не смог. Под его пером
трепетала очередная проблема - проблема самоубийства.
Между тем редакция спешно пекла материал к сдаче в набор.
Выбирались из загона (материал набранный, но не вошедший в прошлый
номер) заметки и статьи, подсчитывалось число занимаемых ими строк, и
начиналась ежедневная торговля из-за места.
Всего газета на своих четырех страницах (полосах) могла вместить 4400
строк. Сюда должно было войти все: телеграммы, статьи, хроника, письма
рабкоров, объявления, один стихотворный фельетон и два в прозе, карика-
туры, фотографии, специальные отделы: театр, спорт, шахматы, передовая и
подпередовая, извещения советских, партийных и профессиональных органи-
заций, печатающийся с продолжением роман, художественные оценки столич-
ной жизни, мелочи под названием "крупинки", научно-популярные статьи,
радио и различный случайный материал. Всего по отделам набиралось мате-
риалу тысяч на десять строк. Поэтому распределение места на полосах
обычно сопровождалось драматическими сценами.
Первым к секретарю редакции прибежал заведующий шахматным отделом ма-
эстро Судейкин*. Он задал вежливый, но полный горечи вопрос:
- Как? Сегодня не будет шахмат?
- Не вмещаются, - ответил секретарь, - подвал большой. Триста строк.
- Но ведь сегодня же суббота. Читатель ждет воскресного отделах У ме-
ня ответы на задачи, у меня прелестный этюд Неунывако, у меня, нако-
нец...
- Хорошо. Сколько вы хотите?
- Не меньше ста пятидесяти.
- Хорошо. Раз есть ответы на задачи, дадим шестьдесят строк.
Маэстро пытался было вымолить еще строк тридцать хотя бы на этюд Неу-
нывако (замечательная индийская партия Тартаковер-Боголюбов* лежала у
него уже больше месяца), но его оттеснили.
Вошел Персицкий.
- Нужно давать впечатления с пленума*? - спросил он очень тихо.
- Конечно! - закричал секретарь. - Ведь позавчера говорили.
- Пленум есть, - сказал Персицкий еще тише, - и две зарисовки, но они
не дают мне места.
- Как не дают? С кем вы говорили? Что они, посходили с ума?!
Секретарь побежал ругаться. За ним, интригуя на ходу, следовал Пер-
сицкий, а еще позади бежали аяксы из отдела объявлений.
- У нас секаровская жидкость*! - кричали они грустными голосами.
- Жидкость завтра. Сегодня публикуем наши приложения!
- Много вы будете иметь с ваших бесплатных объявлений, а за жидкость
уже получены деньги.
- Хорошо, в ночной выясним. Сдайте объявление Паше. Она сейчас как
раз едет в ночную.
Секретарь сел читать передовую. Его сейчас же оторвали от этого увле-
кательного занятия. Пришел художник.
- Ага, - сказал секретарь, - очень хорошо. Есть тема для карикатуры,
в связи с последними телеграммами из Германии.
- Я думаю так, - проговорил художник, - "Стальной шлем"* и общее по-
ложение Германии...
- Хорошо. Так вы как-нибудь скомбинируйте, а потом мне покажите.
Художник пошел комбинировать в свой отдел. Он взял квадратик ватманс-
кой бумаги и набросал карандашом худого пса. На псиную голову он надел
германскую каску с пикой. А затем взялся делать надписи. На туловище жи-
вотного он написал печатными буквами слово "Германия", на витом хвосте -
"Данцигский коридор"*, на челюсти - "Мечты о реванше", на ошейнике -
"План Дауэса"* и на высунутом языке - "Штреземан"*. Перед собакой худож-
ник поставил Пуанкаре*, державшего в руке кусок мяса. На мясе художник
замыслил тоже сделать надпись, но кусок был мал и надпись на нем не по-
мещалась. Человек, менее сообразительный, чем газетный карикатурист,
растерялся бы, но художник, не задумываясь, пририсовал к мясу подобие