- Когда же вы охотились-то, позвольте полюбопытствовать?
- А тогда ж и охотились... Что с Григорий Васильевичем делалось!.. Я,
вы знаете, никогда не блюю... И даже еще мерзавчика раздавил для легкос-
ти. А Донников, бродяга, опять на телеге укатил. "Не расходитесь, гово-
рит, ребята. Я сейчас еще кой-чего довезу". Ну, и довез, конечно. И все
сороковками - других в "Молоте" не было. Даже собак напоили...
- А охота?! Охота?! - закричали все.
- С пьяными собаками какая же охота? - обижаясь, сказал Сапежников.
- М-мальчишка! - прошептал Ипполит Матвеевич и, негодуя, направился к
своему столу.
Этим узаконенный получасовой перерыв для завтрака завершился.
Служебный день подходил к концу. На соседней желтенькой с белым коло-
кольне что есть мочи забили в колокола. Дрожали стекла. С колокольни по-
сыпались галки, помитинговали над площадью и унеслись. Вечернее небо ле-
денело над опустевшей площадью.
В канцелярию вошел рыжий бородатый милиционер в форменной фуражке*,
тулупе с косматым воротником. Под мышкой милиционер осторожно держал ма-
ленькую разносную книгу в засаленном полотняном переплете. Застенчиво
ступая своими слоновьими сапогами, милиционер подошел к Ипполиту Матвее-
вичу и налег грудью на тщедушные перильца.
- Здорово, товарищ, - густо сказал милиционер, доставая из разносной
книги большой документ, - товарищ начальник до вас прислал, доложить на
ваше распоряжение, чтоб зарегистрировать.
Ипполит Матвеевич принял бумагу, расписался в получении и принялся ее
просматривать. Бумага была такого содержания:
"Служебная записка. В загс. Тов. Воробьянинов! Будь добрый. У меня
как раз сын народился. В 3 часа 15 минут утра. Так ты его зарегистрируй
вне очереди, без излишней волокиты. Имя сына - Иван, а фамилия моя. С
коммунистическим пока Замначальника Умилиции Перервин".
Ипполит Матвеевич заспешил и без излишней волокиты, а также вне оче-
реди (тем более, что ее никогда и не бывало) зарегистрировал дитя Умили-
ции.
От милиционера пахло табаком, как от Петра Великого, и деликатный Ип-
полит Матвеевич свободно вздохнул лишь тогда, когда милиционер ушел.
Пора было уходить и Ипполиту Матвеевичу. Все, что имело родиться в
этот день, - родилось и было записано в толстые книги. Все, кто хотели
обвенчаться, - были повенчаны и тоже записаны в толстые книги. И не было
лишь, к явному разорению гробовщиков, ни одного смертного случая. Иппо-
лит Матвеевич сложил дела, спрятал в ящик войлочную подушечку, распушил
гребенкой усы и уже было, мечтая об огнедышащем супе, собрался пойти
прочь, - как дверь канцелярии распахнулась и на пороге ее появился гро-
бовых дел мастер Безенчук.
- Почет дорогому гостю, - улыбнулся Ипполит Матвеевич. - Что скажешь?
Хотя дикая рожа мастера Безенчука и сияла в наступивших сумерках, но
сказать он ничего не смог.
- Ну? - сказал Ипполит Матвеевич более строго.
- "Нимфа", туды ее в качель, разве товар дает? - смутно молвил гробо-
вой мастер. - Разве ж она может покупателя удовлетворить? Гроб - он од-
ного лесу сколько требует...
- Чего? - спросил Ипполит Матвеевич.
- Да вот "Нимфа"!.. Их три семейства с одной торговлишки живут. Уже у
них и материал не тот, и отделка похуже, и кисть жидкая, туды ее в ка-
чель. А я - фирма старая. Основан в 1907 году. У меня гроб, как огурчик,
отборный, на любителя...
- Ты что же это, с ума сошел? - кротко спросил Ипполит Матвеевич и
двинулся к выходу. - Обалдеешь ты среди своих гробов.
Безенчук предупредительно распахнул дверь, пропустил Ипполита Матвее-
вича вперед, а сам увязался за ним, дрожа как бы от нетерпения.
- Еще когда "Милости просим" были, тогда верно. Против ихнего глазе-
ту* ни одна фирма, даже в самой Твери, выстоять не могла*, туды ее в ка-
чель. А теперь, прямо скажу, - лучше моего товару нет. И не ищите даже.
Ипполит Матвеевич с гневом обернулся, посмотрел секунду на Безенчука
довольно сердито и зашагал несколько быстрее. Хотя никаких неприятностей
по службе с ним сегодня не произошло, но почувствовал он себя довольно
гадостно.
Трое владельцев "Нимфы" стояли у своего заведения в тех же позах, в
каких Ипполит Матвеевич оставил их утром. Казалось, с тех пор они не
сказали друг другу ни слова, но разительная перемена в их лицах, та-
инственная удовлетворенность, томно мерцавшая в их глазах, показывала,
что им известно кое-что значительное.
При виде своих коммерческих врагов Безенчук отчаянно махнул рукой,
остановился и зашептал вслед Воробьянинову:
- Уступлю за тридцать два рублика.
Ипполит Матвеевич поморщился и ускорил шаг.
- Можно в кредит, - добавил Безенчук.
Трое же владельцев "Нимфы" ничего не говорили. Они молча устремились
вслед за Воробьяниновым, беспрерывно снимая на ходу картузы и вежливо
кланяясь.
Рассерженный вконец глупыми приставаниями гробовщиков, Ипполит Матве-
евич быстрее обыкновенного взбежал на крыльцо, раздраженно соскреб о
ступеньку грязь с сапог и, испытывая сильнейшие приступы аппетита, вошел
в сени. Навстречу ему из комнаты вышел священник церкви Фрола и Лавра
отец Федор, пышущий жаром. Подобрав правой рукой рясу и не замечая Иппо-
лита Матвеевича, отец Федор пронесся к выходу.
Тут Ипполит Матвеевич заметил излишнюю чистоту, новый, режущий глаза
беспорядок в расстановке немногочисленной мебели и ощутил щекотание в
носу, происшедшее от сильного лекарственного запаха. В первой комнате
Ипполита Матвеевича встретила соседка, жена агронома мадам Кузнецова.
Она зашипела и замахала руками:
- Ей хуже, она только что исповедовалась. Не стучите сапогами.
- Я не стучу, - покорно ответил Ипполит Матвеевич. - Что же случи-
лось?
Мадам Кузнецова подобрала губы и показала рукой на дверь второй ком-
наты.
- Сильнейший сердечный припадок.
И, повторяя явно чужие слова, понравившиеся ей своей значительностью,
добавила:
- Не исключена возможность смертельного исхода. Я сегодня весь день
на ногах. Прихожу утром за мясорубкой, смотрю - дверь открыта, в кухне
никого, в этой комнате тоже, ну, я думала, что Клавдия Ивановна пошла за
мукой для куличей, она давеча собиралась. Мука теперь, сами знаете, если