Меблировка комнаты Иванопуло увеличилась еще на один стул. После
вскрытия стула Ипполит Матвеевич загрустил.
- Шансы все увеличиваются, - сказал Остап, - а денег ни копейки. Ска-
жите, а покойная ваша теща не любила шутить?
- А что такое?
- Может быть, никаких бриллиантов нет?
Ипполит Матвеевич так замахал руками, что на нем поднялся пиджачок.
- В таком случае все прекрасно. Будем надеяться, что достояние Ивано-
пуло увеличится еще только на один стул.
- О вас, товарищ Бендер, сегодня в газетах писали, заискивающе сказал
Ипполит Матвеевич.
Остап нахмурился. Он не любил, когда пресса поднимала вой вокруг его
имени.
- Что вы мелете? В какой газете?
Ипполит Матвеевич с торжеством развернул "Станок".
- Вот здесь. В отделе "Что случилось за день".
Остап несколько успокоился, потому что боялся заметок только в разоб-
лачительных отделах "Наши шпильки" и "Злоупотребителей - под суд".
Действительно, в отделе "Что случилось за день" нонпарелью было напе-
чатано:
Попал под лошадь
Вчера на площади Свердлова попал под лошадь извозчика №8974
гр. О. Бендер. Пострадавший отделался легким испугом.
- Это извозчик отделался легким испугом, а не я, ворчливо заметил О.
Бендер. - Идиоты. Пишут, пишут - и сами не знают, что пишут. Ах! Это
"Станок". Очень, очень приятно, вы знаете, Воробьянинов, что эту замет-
ку, может быть, писали, сидя на нашем стуле. Забавная история.
Великий комбинатор задумался.
Повод для визита в редакцию был найден.
Осведомившись у секретаря о том, что все комнаты справа и слева во
всю длину коридора заняты редакцией, Остап напустил на себя простецкий
вид и предпринял обход редакционных помещений: ему нужно было узнать, в
какой комнате находится стул. Он влез в местком, где уже шло заседание
молодых автомобилистов, и так как сразу увидел, что стула там нет, пере-
кочевал в соседнее помещение. В конторе он делал вид, что ожидает резо-
люции, в отделе рабкоров узнавал, где здесь, согласно объявлению, прода-
ется макулатура. В секретариате узнавал условия подписки, а в комнате
фельетонистов спросил, где принимают объявления об утере документов. Та-
ким манером он добрался до комнаты редактора, который, сидя на концесси-
онном стуле, трубил в телефонную трубку.
Остапу нужно было время, чтобы внимательно изучить местность.
- Тут, товарищ редактор, на меня помещена форменная клевета, - сказал
Бендер.
При этом он заметил, что окно комнаты выходит во внутренний двор.
- Какая клевета? - спросил редактор.
Остап долго разворачивал экземпляр "Станка". Оглядываясь на дверь, он
увидел на ней американский замок. Если вырезать кусочек стекла в двери,
то легко можно было бы просунуть руку и открыть замок изнутри.
Редактор прочел указанную Остапом заметку.
- В чем же вы, товарищ, видите клевету?
- Как же! А вот это: "Пострадавший отделался легким испугом".
- Не понимаю.
Остап ласково смотрел на редактора и на стул.
- Стану я пугаться какого-то там извозчика. Опозорили перед всем ми-
ром. Опровержение нужно.
- Вот что, гражданин, - сказал редактор, - никто вас не позорил, и по
таким пустяковым вопросам мы опровержений не даем.
- Ну, все равно, я так этого дела не оставлю, - говорил Остап, поки-
дая кабинет.
Он уже увидел все, что ему было нужно.
ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
Глава XXIX. Замечательная допровская корзинка
Старгородское отделение эфемерного "Меча и орала" вместе с молодцами
из "Быстроупака" выстроилось в длиннейшую очередь у мучного лабаза "Хле-
бопродукта". Прохожие останавливались.
- Куда очередь стоит? - спрашивали граждане.
В нудной очереди, стоящей у магазина, всегда есть один человек, сло-
воохотливость которого тем больше, чем дальше он стоит от магазинных
дверей. А дальше всех стоял Полесов.
- Дожились, - говорил брандмейстер, - скоро все на жмых перейдем. В
двадцатом году и то лучше было. Муки в городе на четыре дня.
Граждане недоверчиво подкручивали усы, вступали с Полесовым в спор и
ссылались на "Старгородскую правду". Доказав Полесову, как дважды два -
четыре, что муки в городе сколько угодно и что нечего устраивать панику,
граждане бежали домой, брали все наличные деньги и присоединялись к муч-
ной очереди.
Молодцы из "Быстроупака", закупив всю муку в лабазе, перешли на бака-
лею и образовали чайно-сахарную очередь.
В два дня Старгород был охвачен продовольственным и товарным кризи-
сом.
Госмагазины и кооперативы, распродав дневной запас товаров в два ча-
са, требовали подкреплений. Очереди стояли уже повсюду. Не хватало круп,
подсолнечного масла, керосину, дрожжей, печеного хлеба и молока.
На экстренном заседании в губисполкоме выяснилось, что распроданы уже
двухнедельные запасы. Представители кооперации и госторговли предложили,
до прибытия находящегося в пути продовольствия, ограничить отпуск това-
ров в одни руки - по фунту сахара и по пять фунтов муки.
На другой день было изобретено противоядие.
Первым в очереди за сахаром стоял Альхен. За ним - его жена Сашхен,
Паша Эмильевич, четыре Яковлевича и все пятнадцать призреваемых старушек
в туальденоровых нарядах. Выкачав из магазина Старгико полпуда сахару,
Альхен увел свою очередь в другой кооператив, кляня по дороге Пашу
Эмильевича, который успел слопать отпущенный на его долю фунт сахарного
песку. Паша сыпал сахар горкой на ладонь и отправлял в свою широкую
пасть. Альхен хлопотал целый день. Во избежание усушки и раструски он
изъял Пашу Эмильевича из очереди и приспособил его для перетаскивания
скупленного на привозный рынок. Там Альхен застенчиво перепродавал в