У дебаркадера №4 стоял теплоход "Парижская коммуна". Вниз по реке он
должен был уйти по расписанию только в шесть часов вечера, но уже и те-
перь, в одиннадцатом часу, по его белым опрятным палубам прогуливались
пассажиры, приехавшие утром из Москвы.
"Скрябина" не было. Это очень беспокоило Ипполита Матвеевича.
- Что вы переживаете? - спросил Остап. - Вообразите себе, что "Скря-
бин" здесь. Ну, как вы на него попадете? Если бы у нас даже были деньги
на покупку билета, то и тогда бы ничего не вышло. Пароход этот пассажи-
ров не берет.
Остап еще в поезде успел побеседовать с завгидропрессом, монтером
Мечниковым, и узнал от него все. Пароход "Скрябин", заарендованный Нар-
комфином, должен был совершить рейс от Нижнего до Царицына, останавлива-
ясь у каждой пристани и производя тираж выигрышного займа. Для этого из
Москвы выехало целое учреждение - тиражная комиссия, канцелярия, духовой
оркестр, виртуоз-балалаечник, радиоинженер, кинооператор, корреспонденты
центральных газет и театр Колумба. Театру предстояло в пути показывать
пьесы, в которых популяризовалась идея госзаймов. До Царицына театр пос-
тупал на полное довольствие тиражной комиссии, а затем собирался на свой
страх и риск совершить большую гастрольную поездку по Кавказу со своей
"Женитьбой".
"Скрябин" опоздал. Обещали, что он придет из затона, где делались
последние приготовления, только к вечеру. Поэтому весь аппарат, прибыв-
ший из Москвы, в ожидании погрузки устроил бивак на пристани.
Нежные девушки с чемоданчиками и портпледами сидели на бунтах прово-
локи, сторожа свои ундервуды и с опасением поглядывая на крючников. На
жернове примостился гражданин с фиолетовой эспаньолкой. На коленях у не-
го лежала стопка эмалированных дощечек. На верхней из них любопытный мог
бы прочесть: "Отдел взаимных расчетов". Письменные столы на тумбах и
другие столы, более скромные, стояли друг на друге. У запечатанного нес-
гораемого шкафа прогуливался часовой. Корреспондент ТАСС уже устроился
на краю пристани и, свесив ноги за борт, удил рыбу. Рыба не шла, и кор-
респондент досадливо крякал, меняя наживку. Представитель "Станка" Пер-
сицкий смотрел в цейсовский бинокль с восьмикратным увеличением на тер-
риторию ярмарки, потом потоптался, выяснил, что до прихода "Скрябина"
остается еще часов пять, и на Кремлевском "элеваторе" поднялся в город*.
За пять часов можно было набрать уйму материалов - дать очерк о городе,
о радиолаборатории Бонч-Бруевича* и о последствиях наводнения*...
Под сенью гидравлического пресса на воробьяниновском стуле сидела
Агафья Тихоновна и флиртовала с виртуозом-балалаечником, корректным мо-
лодым человеком с европейской выправкой. Виртуоз чувствовал себя в
родственной среде прекрасно. Он грациозно уселся на один из воробьяни-
новских стульев, совершенно не обращая внимания на то, что Галкин, Пал-
кин, Малкин, Чалкин и Залкинд вынуждены были все впятером довольство-
ваться только двумя стульями.
Вокруг стульев, как шакалы, расхаживали концессионеры. Остапа особен-
но возмущал виртуоз-балалаечник.
- Что это за чижик? - шептал он Ипполиту Матвеевичу. - Всякий дурак
сидит на ваших стульях. Все это плоды вашего пошлого кобелирования.
- Что вы ко мне пристали? - захныкал Воробьянинов. - Я даже такого
слова не знаю - кобелировать.
- Напрасно. Кобелировать - это значит ухаживать за молодыми девушками
с нечистыми намерениями. Отпирательства ваши безнадежны. Лиза мне все
рассказала. Вся Москва покатывается со смеху. Все знают о вашем кобеля-
же.
Компаньоны, тихо переругиваясь, кружили вокруг стульев.
Галкин, Палкин, Малкин, Чалкин и Залкинд делали прогнозы в будущее.
Малкин не верил в доброкачественность тиражных обедов.
- В контракте, - говорил он, - надо было указать число блюд и коли-
чество калорий. По правилу, мы должны приравниваться к металлистам - не
меньше 4000 калорий в обед.
Галкин и Палкин держались более оптимистических взглядов.
- Зато здесь икра дешева, - сообщили они, - и рыба.
- А воздух какой! - закричал Чалкин. - Морской воздух!
- Тем более, - сказал тонкий, как кнут, Залкинд. - При таком воздухе
беспрерывно хочется есть. Мне уже сейчас хочется.
- До Царицына мы не пропадем. Кормить будут.
- А на Кавказе что будет? Если Сестрин сейчас уже заграбастал себе
двадцать марок*.
- А нам по полторы марки на каждого. Если еще пьеса провалится...
- Да. Копеек по пятнадцать в день будем зарабатывать.
Виртуоз-балалаечник пригласил Агафью Тихоновну обедать на "Парижскую
коммуну".
- А нас пустят?
- Конечно, пустят. На стоянках кухня этим живет. Тут очень хорошие и
дешевые обеды.
Звуковое оформление завздыхало и поплелось в трактир "Плот". Концес-
сионеры оживились.
- Может быть, рискнем? - сказал вдруг Остап, невольно приближаясь к
стульям. - Вы - два, и я - два, и - ходу! А? Хорошо бы было, черт
возьми!
Он осмотрелся. Бежать надо было бы по насыпи до Рождественской улицы,
забитой обозами. Да и сквозь толпу крючников продраться было бы нелегко.
Кроме того, Кочкарев с Подколесиным маячили поблизости. Они, конечно,
подняли бы страшный рев, заметив покушение на мебель, якобы изготовлен-
ную в древесных мастерских ФОРТИНБРАСА при УМСЛОПОГАСЕ имени Валтасара.
Остап скис.
- Придется ехать! Но как? В крайнем случае, можно было бы сесть на
"Парижскую коммуну", доехать до Царицына и там ждать труппу, но деньги,
деньги! Ах, Киса, Киса, что б вас черт забрал! Осознали ли вы уже свою
пошлость?
Компаньоны решили хотя бы посидеть на стульях. Они подпрыгивали на
пружинах и пересаживались со стула на стул. Ипполит Матвеевич ерзал.
- Ирония судьбы! - говорил Остап. - Нищие миллионеры! Вы еще ничего
не нащупали?
Подколесин с Кочкаревым подошли к учрежденскому курьеру и, мотая го-
ловами в сторону концессионеров, справились, кто такие осмелились сесть
на их вещественное оформление.
- Ну, сейчас погонят! - заключил Остап.
Подошел сторож.
- Вы, товарищи, из какого отдела будете?