- Не сюда, - холодно произнес управляющий и указал мне на другую дверь.
Подойдя к окошечку, я сунул туда комок денег таким судорожным движением, словно показывал карточный фокус.
Лицо мое было мертвенно-бледно.
- Вот, - сказал я, - положите это на мой счет.
В тоне моих слов как бы звучало: "Давайте покончим с этим мучительным делом, пока еще не поздно".
Клерк взял деньги и передал их кассиру.
Потом мне велели проставить сумму на каком-то бланке и расписаться в какой-то книге. Я уже не сознавал, что делаю. Все расплывалось перед моими глазами.
- Готово? - спросил я глухим, дрожащим голосом.
- Да, - ответил кассир.
- В таком случае я хочу выписать чек.
Я предполагал взять шесть долларов на текущие расходы. Один из клерков протянул мне через окошечко чековую книжку, а другой начал объяснять, как заполнять чек. У всех служащих банка, очевидно, создалось впечатление, будто я какой-нибудь слабоумный миллионер. Я что-то написал на чеке и подал его кассиру. Тот взглянул на чек.
- Как? - с удивлением спросил он. - Вы забираете все?
Тут я понял, что вместо цифры шесть написал пятьдесят шесть. Но дело зашло слишком далеко. Теперь уже поздно было объяснять то, что случилось. Все клерки перестали писать и уставились на меня.
С мужеством отчаяния я ринулся в бездну.
- Да, всё, - ответил я.
- Вы берете из банка все ваши деньги?
- Все, до последнего цента.
- И в дальнейшем тоже не собираетесь что-нибудь вносить? - с изумлением спросил кассир.
- Никогда в жизни.
У меня вдруг блеснула нелепая надежда - а не подумали ли они, будто я на что-то обиделся, когда писал чек, и только поэтому раздумал держать у них деньги? Я сделал жалкую попытку притвориться человеком необычайно вспыльчивого нрава.
Кассир приготовился платить мне деньги.
- Какими вы желаете получить? - спросил он.
- Что?
- Какими вы желаете получить?
Ах, вот он о чем... До меня наконец дошел смысл его вопроса, и я ответил, уже не понимая, что говорю:
- Пятидесятидолларовыми билетами.
Он протянул мне билет в пятьдесят долларов.
- А шесть? - спросил он сухо.
- Шестидолларовыми билетами, - сказал я.
Он дал мне шестидолларовую бумажку, и я ринулся к выходу. Когда тяжелая дверь медленно затворялась за мной, до меня донеслись раскаты гомерического хохота, которые сотрясали своды здания.
С той поры я больше не имею дела с банком. Деньги на повседневные расходы я держу в кармане брюк, а свои сбережения - в серебряных долларах храню в старом носке.
ТАЙНА ЛОРДА ОКСХЕДА
Рыцарский роман в одной главе
Все было кончено. Разорение наступило. Лорд Оксхед* сидел в своей библиотеке, устремив взгляд на огонь, пылавший в камине. Снаружи, вокруг башен и башенок родового гнезда Оксхедов, выл (или завывал) ветер. Но старый граф не обращал внимания на этот ветер, завывавший вокруг его поместья. Он был слишком глубоко погружен в свои мысли.
______________
* Оксхед (Oxhead) - бычья голова (англ.).
Перед ним лежала груда синих листков с печатными заголовками. Время от времени он вертел их в руках, а потом снова с глухим стоном опускал на стол. Эти листки означали для графа разорение, полное, непоправимое разорение, а вместе с ним и потерю величественного замка, являвшегося гордостью многих поколений Оксхедов. Более того - теперь страшная тайна его жизни должна была сделаться всеобщим достоянием.
Граф опустил голову, исполненный горечи и печали, - самолюбие отпрыска этого славного рода было жестоко уязвлено. Со всех сторон смотрели на него портреты предков. Справа висел тот Оксхед, который впервые получил боевое крещение при Креси или несколько раньше. Слева - Мак-Уинни Оксхед, тот, что умчался с Флодденского поля брани, чтобы сообщить перепуганным жителям Эдинбурга все слухи, какие ему удалось собрать дорогой. Рядом с ним смуглый полуиспанец, сэр Эмиас Оксхед, живший во времена Елизаветы, тот Оксхед, чья пинасса первой приплыла в Плимут с вестью, что английский флот (насколько об этом можно было судить, находясь от него на почтительном расстоянии), по-видимому, намерен схватиться с Испанской армадой. Под ним два брата, два роялиста: Джайлс и Эверард Оксхеды, которые некогда сидели на ветках дуба рядом с Карлом Вторым.* Справа еще один портрет - сэр Понсонби Оксхед, тот самый, что сражался в Испании вместе с Веллингтоном и за это получил отставку.
______________
* Спасаясь бегством после разгрома своей армии при Вустере (3 сентября 1651 г ), Карл II был вынужден спрятаться от преследовавших его солдат Кромвеля в ветвях дуба.
Прямо перед графом, над камином, висел щит с фамильным гербом Оксхедов. Даже ребенок понял бы его простое и горделивое значение: на червленом поле, в левой его четверти, пика и стоящий на задних ногах бык, а в центре вписанная в параллелограмм собака и девиз - "Hic, haec, hoc, hujus, hujus, hujus".
- Отец!
Звонкий девичий голосок прозвучал в полутемной, отделанной деревянными панелями библиотеке, и Гвендолен Оксхед бросилась графу на шею. Она вся светилась счастьем. Это была красивая девушка тридцати трех лет, от которой так и веяло чисто английской свежестью и невинностью. На ней был прелестный костюм из сурового полотна - излюбленный туалет английской аристократки - с широким кожаным ремнем, плотно охватывавшим тонкую талию. Она держала себя с изысканной простотой, составлявшей главное ее очарование. Пожалуй, в ней было больше простоты, чем в любой другой девушке ее возраста на сотни миль вокруг. Гвендолен являлась гордостью отцовского сердца, ибо он видел в ней олицетворение всех высоких качеств своего древнего рода.
- Отец, - сказала она, и легкая краска прилила к ее прелестному лицу, я так счастлива! О, я так счастлива! Эдвин сделал мне предложение, и мы дали друг другу слово - разумеется, если вы согласитесь на наш брак... Потому что я никогда не выйду замуж без согласия моего отца, - добавила она, горделиво вскидывая голову. - Я слишком хорошо помню, что ношу имя Оксхедов.
Внезапно девушка заметила опечаленное лицо отца, и ее настроение сразу изменилось.
- Отец! - вскричала она. - Что с вами? Вы нездоровы? Не позвонить ли мне?
С этими словами Гвендолен схватила толстый шнур, свисавший с потолка, но граф, испугавшись, как бы отчаянные усилия девушки и в самом деле не привели звонок в действие, остановил ее руку.
- Я действительно сильно встревожен, - сказал он, - но об этом после. Сначала расскажи мне подробнее о том, что произошло. Я надеюсь, Гвендолен, что твой выбор достоин члена семьи Оксхедов и что тот, кому ты дала слово, будет достоин поставить наш девиз рядом со своим собственным.
И, подняв глаза к висевшему напротив него щиту, граф полубессознательно прошептал: "Hic, haec, hoc, hujus, hujus, hujus", быть может моля небо о том, чтобы никогда не забыть этих слов, как об этом уже молили до него многие из его предков.
- Отец, - с легким смущением продолжала Гвендолен, - Эдвин американец.
- Право же, ты удивляешь меня, - ответил лорд Оксхед. - А впрочем... тут же добавил он, поворачиваясь к дочери с тем изысканным изяществом, которое отличало этого исконного аристократа. - Впрочем, почему бы нам не питать уважения к американцам и не восхищаться ими? Бесспорно, среди них были великие имена. Если не ошибаюсь, даже наш предок, сэр Эмиас Оксхед, был женат на некой Покахонтас... Во всяком случае, если он, так сказать, и не был женат, то...
Тут граф на секунду замялся.
- ...то они любили друг друга, - просто сказала Гвендолен.