рашивал не делать этого: "Ну пистолетик, миленький, ну не тяни мою руку,
когда я целюсь, не выворачивай после выстрела - я тебя так люблю!".
Вскоре Листопад понял, что уговорами тут не поможешь, и сам догадался
привязать к руке двухпудовую гирю, чтобы тренировать кисть. Зато его му-
чения были с лихвой вознаграждены, когда ребята во дворе узнали, для че-
го он таскает с собой гирю. Пистолет он им, правда, показать не мог, по-
тому что мать строго-настрого запретила выносить его без отца из дома,
но зато он мог похвастаться чарующе позвякивающими стреляными гильзами.
Если неплотно засунуть такую гильзу в одну ноздрю, а вторую заткнуть
пальцем и резко вдохнуть через нос жженого пороха, то такой кайф начина-
ется! Стелла, которой родители купили к тому времени новую Барби, пыта-
лась выменять у Листика гильзу на куклу, но он только недоуменно плечами
повел: "Тебе-то зачем?!". Он даже не счел нужным оправдываться и объяс-
нять, что уже отказал своему новому другу Джо, а он ему предлагал нечто
более ценное: пластинку русской жевачки с таинственной надписью "Made in
Kostroma" на обертке.
- Пап, а что за мной Стелка бегает? - спросил он как-то у отца после
навязчивых уговоров своей бывшей подруги.
- Будущая проститутка потомушто, - сухо ответил отец.
- Откуда ты знаешь? - не удержался Листик от глупого вопроса.
- Просто она когда-нибудь станет женщиной, а все женщины - проститут-
ки, - доходчиво и логично пояснил отец.
- А я тоже когда вырасту стану женщиной и проституткой? - не унимался
Листик.
Отец на него в ответ посмотрел так, что Листик сразу понял, какую
страшную глупость он сморозил. Ему даже захотелось заплакать от раская-
ния, но он вовремя сдержался, догадавшись, что отцу это еще больше не
понравится.
- Тебе нужно готовиться стать мужчиной, - терпеливо пояснил отец, - а
мужчина должен уметь метко стрелять, скакать на коне и рубить шашкой.
Тогда тебя обязательно возьмут в армию, из которой ты уже выйдешь НАСТО-
ЯЩИМ мужчиной.
После этого Листопад стал мечтать о том, как бы ему побыстрее попасть
в армию, хотя он на самом деле еще не научился скакать и рубить. К его
глубокому разочарованию, мама ему объснила, что в армию его не возьмут,
пока он не закончит школу, а до школы оставалось еще целых 100 дней -
эта цифра была за пределами понимания Листика, но папа разъяснил, что
это как десять пачек патронов.
- А скакать и рубить там научат? - спросил Листопад с надеждой в го-
лосе.
- Там всему научат - успокоил его отец.
- Тогда можно и подождать, - сказал Листик (на самом деле он хотел
сказать другое: что, мол, ожидание того стоит).
Начиная со следующего дня он стал терпеливо выкладывать из пачек по
одному патрону в день и складывать их в старую коробку из-под обуви фаб-
рики "Скороход". И вот наступил тот долгожданный запредельный день, ког-
да обувная коробка настолько потяжелела, что еле отрывалась от пола, а в
последней пачке остался последний патрон. Листопад понял, что завтра
наступит его звездный час. Он еще больше в этом убедился, когда мать
сказала ему, что вечером будет примерять на него форму.
И вот в семь часов вечера, когда отец закончил свой ритуал (к этому
времени он перешел на водку и папиросы "Дукат", сохранив в своем рационе
борщ как памятную семейную реликвию), мать облачила Листопада в синюю
полевую форму, затянула его ремнем и приладила на спине парашютный рюк-
зак. "В тыл забрасывать будут", - смекнул он.
- А оружие? - будто бы наивно спросил Листик, чтобы проверить свою
догадку.
- Оружие приказано не брать! - сказал отец, как отрезал.
"Точно спецзадание!!!" - обрадовался Листик.
- Ранец не жмет? - заботливо спросила мать, надевая ему на голову
черный спецназовской берет со звездой.
- Мать, выйди! - оборвал ее отец. - Значит так, - притянул он к себе
Листопада, - от этого зависит твоя судьба и судьба твоих родителей. Там
не будет рядом папы и мамы и не у кого будет спросить. Сейчас я буду да-
вать тебе инструкции, а ты повторяй их за мной. Запомни их как дважды
два, забудешь - тебе каюк. Понял?
У Листопада перехватило в горле от торжественности этого момента и от
неожиданно осознанной ответственности за свою судьбу.
- Понял, - четко ответил он, собрав свою волю в кулак.
- Ты - Артамонов Алексей Михайлович...
- Я - Артамонов Алексей Михайлович, - повторил Листопад, как под гип-
нозом.
- Ты - русский...
- Я - русский.
- Ты живешь в самом передовом в мире государстве рабочих и крестьян,
основанном вождем мирового пролетариата Владимиром Ильичем Лениным. Это
государство называется Союз Советских Социалистических Республик. Столи-
ца твоей Родины - город-герой Москва. Ты живешь в этом городе. В настоя-
щее время твоя страна под руководством Коммунистической партии Советско-
го Союза во главе с дорогим товарищем Леонидом Ильичем Брежневым уверен-
но идет к победе коммунизма через развитой социализм. Вот и вся твоя ле-
генда.
- Вот и вся моя легенда, - повторил Листопад.
- Как тебя зовут? - нахмурился отец.
- Алексей Михайлович Артамонов! - без запинки выпалил сын.
- С этой минуты откликайся только на имя Леша. Вопросы есть?
- Если я живу в городе-герое, значит, я герой? - спросил Леша.
- Пока нет, - улыбнулся отец.
Всю ночь Алексей не спал - его мучили тревоги и сомнения: как его
встретят в том мире, куда он отправляется, и главное, в чем состоит за-
дание? Отец про это ничего конкретно не сказал... Значит, надо действо-
вать по обстановке. Неизвестность пугала...
Наутро, когда его опять одели в форму, Алексей в нарушение всех
инструкций незаметно заткнул за ремень свой верный Магнум - с ним было
спокойнее и увереннее, он знал, что в случае чего оружие не подведет:
еще ни разу его пистолет не давал осечки.
Следующий час прошел как во сне: сбор перед школой, построение по
классам, торжественная речь директриссы, первый звонок и прощание с ры-
дающими матерями, отправляющими своих детей на верную гибель. Алексей
уже не чувствовал в себе возвышенного героизма, остался только животный
страх перед будущим и мучительная боль за бесцельно прожитые детские го-
ды.
Особенно ему стало не по себе после того, как встречавшая детей у
входа огромных размеров директрисса заметила у него под полой пиджака
рукоятку Магнума, ловко выдернула его из-за пояса, обернулась и выброси-
ла в мусорное ведро. Алексей приготовился к худшему - он ждал, что его
тут же арестуют и поведут на допрос, но директрисса сделала вид, что ни-
чего особенного не произошло, как будто и не пистолет в мусор бросила, а
яблочный огрызок.
Но допрос все же состоялся, уже в классе, когда сухощавая учительница
в очках с толстыми линзами, которые делали ее глаза большими и добрыми,
с отрешенным видом открыла толстый журнал и выкрикнула:
- Артамонов!
- Я! - вскочил Алексей, с грохотом откидывая крышку парты и лихора-
дочно соображая, почему его вызвали из всех детей на допрос первым.
- Не "я", а "здесь", - скучающим тоном поправила учительница. - Са-
дись.
Алексей сел.
- Артамонов!
- Здесь! - правильно отозвался Алексей, забыв, однако, про крышку
парты.
- Ладно, у нас еще будет время потренироваться, за десять лет научим
тебя, как вставать, - поморщилась учительница от лешиного стука.
"Интересно, десять лет больше десяти пачек патронов?" - начал сообра-
жать Алексей, но учительница прервала ход его мыслей.
- Расскажи о себе, - приказала она.
- Я - Артамонов Алексей Михайло...