вещи, которая бы подтвердила существование этой
мифической страны.
Да, он слышал про американскую жвачку и даже был знаком
с людьми, которые ее когда-то жевали, но он никогда не
ощущал во рту ее таинственного вкуса, магическим путем
приобщающего к американскому образу жизни. Он изредка
видел на своих сверстниках американские джинсы, но
никогда не прикасался пальцами к их мелкорубчатому,
такому мягкому на вид, материалу. К тому же, если он и
видел "американские" джинсы, никогда нельзя было с
уверенностью сказать, что это не польская подделка.
Влад ни разу не держал в руках НИ ОДНОЙ американской
вещи - и при этом над ним нависала постоянная угроза
того, что в один прекрасный момент, который мог
оказаться ЛЮБЫМ моментом его жизни, на крышу его дома
упадет американская ракета, которой и лететь-то от
Невады до Москвы всего двадцать минут. И если Владу
повезет, и она не сразу взорвется, он, возможно, увидит
какие-то обломки ее корпуса, прежде чем она радикально
вторгнется в его жизнь. Ха-ха, "вторгнется в жизнь"!
Можно ли смерть считать вторжением в человеческую
жизнь? И ведь американцы находятся в таком же
положении. Не от того ли у них столь жгучий интерес к
Советскому Союзу? О чем они думают, когда толпами
расхаживают по Красной площади? Может, в них говорит
элементарное любопытство - они хотят знать, откуда к
ним придет смерть?
И вот, когда страх внезапной неминуемой смерти вошел в
каждую клетку Влада, все остальные страхи отступили,
чтобы освободить место последнему страху, конечному и
всепобеждающему - страху умереть от страха смерти...
8.РВСН
- Стоп, машина! - оборвал Валидатора Весельчак. - Ты
меня утомил: страх-страх, страх-страх... Напугал ежа
голым задом!
- Я и не собирался тебя пугать, - возразил Валидатор. -
Любые человеческие страхи для тебя - пустой звук,
потому что нереальны. Тебе неведом страх потерять ногу:
у тебя вырастет другая. Но представь на секунду, что ты
расстаешься с чем-то навсегда...
- Все равно не согласен. Потерял - не потерял... Не в
этом дело.
- А в чем?
- Да в том, что у тебя Рейнджер опять какой-то чересчур
ущербный получается. На Земле трусость - это крупный
недостаток, если тебе известно.
- Разумеется, известно, - виртуально вздохнул
Валидатор. - Но, во-первых, это уже не совсем Рейджер,
потому что у него теперь есть телесная оболочка с ее
рефлексами, а во-вторых... Представь, что ты бы попал в
жесткий земной мир с его необратимыми превращениями -
было бы чего испугаться!
- Ты мне, брат, волну не гони! - заявил Весельчак. -
Сейчас увидишь, чего будет. Вот, послушай...
-------------------------
Случилось невероятное: Владу пришла повестка из
районного военкомата явиться на медицинскую комиссию.
По сути, в этом ничего невероятного не было, если
учесть, что Влад учился в нормальной школе и его
отклонения от нормы никогда не были документально
зафиксированы. Все свои прожитые восемнадцать лет он
балансировал на грани: для своих сверстников он был
"чокнутым", а для врачей - не более, чем ребенком со
странностями. И все же, родителям это показалось
невероятным: они-то знали, насколько их сын был в
последнее время "не в себе" (еще один типичный пример
игнорирования грядущих неприятностей).
Впрочем, в конце 70-х годов призыв в армию не был такой
трагедией, как это стало после начала войны в
Афганистане. Армия не только в газете "Красная звезда",
но и в бытовых представлениях считалась школой жизни, а
негласный армейский девиз "мы сделаем из тебя говно, а
потом из говна вылепим человека" воспринимался в
обществе не как угроза или посягательство на свободу
личности, а как высшее выражение солдатской удали и
жизненной закалки. "Косить от армии" было непопулярно,
и те немногие "додики", которые на это шли, рисковали
нарваться на крупные неприятности от своих бывших
сопляков-товарищей, а ныне всеми уважаемых дембелей:
"придурков" попросту отлавливали в темных переулках и с
патетическим криками "я за тебя кровь мешками
проливал!" начищали, как говорится, морду.
Кроме всего прочего, именно во второй половине
семидесятых годов в СССР сложилась неблагоприятная для
армии демографическая ситуация, получившая в
военкоматах неофициальное название "проблема мертвых
душ". Суть проблемы заключалась в том, что в армию
должны были призываться по возрасту дети тех, кто
родился в 40-е годы, но именно в эти годы в связи с
войной рождаемость была крайне низкой. Короче, "мертвые
души" были по сути нерожденными детьми несуществующих
родителей. Такая армия гипотетических солдат была
хороша для какого-нибудь мифического Армагеддона,
разворачивающегося на небесах, но в реальной жизни
ощущался крупный недобор призывников, поэтому в армию
загребали всех, у кого не было справки об инвалидности
и кто не состоял на учете в психдиспансере.
Рахитизм, хроническая астма, зрение "минус пять" и
плоскостопие, ранее спасавшие от армии, уже больше
никого не волновали. Даже "незалупа", смешное по
названию, но тяжелое по форме заболевание, перестало
приниматься в расчет: врачихи все так же методично
просили призывников снять трусы до колен и оттянуть
крайнюю плоть, но это уже была чистая формальность,
надоедливый бюрократический атавизм.
Все это отразилось на формировании отдельных родов
войск: крепких, здоровых и высоких забирали в "силовые"
войска, типа десанта или морской пехоты, а
интеллектуальным (относительно) войскам доставались
чудаки и доходяги, по-армейскому - "чмо". Так и
Страница 33 из 40
Следующая страница