личностью: он уже знал, что живет в стране партработников, расхитителей
народного имущества и пьяниц, а страна эта построена плешивым сифилити-
ком в отместку царю за повешенного брата.
Вопрос выбора жизненного пути перед ним стоял не долго: вором быть
было слишком рискованно, а пьяницей неинтересно и непочетно, поэтому он
твердо решил стать партработником. Алексей часто представлял себе такую
картину: он несется со скоростью 150 км в час в черной "Чайке" по Садо-
вому кольцу, и все постовые менты вытягиваются по струнке, отдавая ему
честь. А зазевавшимся раздолбаям, вовремя не поприветствовавшим на-
чальство, он метким выстрелом из "пэ-эма" сбивает с дубовых голов синие
фуражки. Потом на дороге появляется Стелка в розовой комбинашке - она
голосует Алексею, жалко потрясывая тонкой рукой, но он гордо проносится
мимо, проговаривая сквозь зубы с сильным партийным акцентом: "Праститу-
ток не бером!".
Можно было, конечно, пойти еще в армию: там все же оружия больше, не
одни "пэ-эмы", но Лешка, к его глубокому сожалению, уже был лишен всяких
иллюзий на этот счет. Ему было достоверно известно, что в армию идут од-
ни дураки и что от нее надо всеми путями "косить". Эту горькую истину он
почерпнул из своих собственных наблюдений за теми парнями, которые возв-
ращались в родной двор из армии. С Лешкой они конечно, не общались, но в
детстве (лет в 10-11) он часто подслушивал их разговоры, которые они ве-
ли под кустом сирени на лавочке, где собирались, чтобы "нажраться бормо-
тухи", как они сами выражались. Свежими впечатлениями, правда, никто не
делился: те, кто только что "дембельнулся на гражданку", угрюмо отмалчи-
вались в течение нескольких месяцев, и спрашивать их о службе было "за-
падло". Потом они постепенно "размораживались" и в один прекрасный день
включались в общий разговор, который вертелся вокруг одного и того же:
как достать в армии вина, водки и пива. Все редкие истории про оружие
начинались одинаково: "Вот помню, бля, один раз мне дали автомат..."
Нет, Лешке не хотелось служить в армии, в которой автомат дают подержать
в руках один раз за два года. К тому же, он слышал, как однажды за сто-
лом отец сказал про них матери: "Их всех деды там опидорасили". Мать с
испугом глянула на Лешку, а отец со вздохом добавил: "В мое время такого
не было". Лешка сразу усек подтекст: "В армию идут только по глупости!".
Когда взрослые спрашивали Алексея, кем он хочет стать, он им отвечал
просто, без ложного стеснения, но и без бахвальства: "Партработником".
Если взрослые вдруг удивлялись его откровенности, он добавлял: "Партии
нечего скрывать от народа!". Как правило, его ответ умилял взрослых: они
делали участливые лица и сообщали, как великое откровение: "Для этого
нужно много учиться..." - "Можно подумать, вы много учились!" - отвечал
им мысленно Лешка. Он уже знал, что в жизни для того, чтобы достичь че-
го-то по-настоящему стоящего, нужно что-то нечто большее, чем образова-
ние. Главное, он своим умом дошел до того, что для этого можно и вовсе
не учиться - главное, найти в себе какие-то скрытые возможности, которых
нет и не может быть у других, тогда тебя будут считать авторитетом, тебе
будут поклоняться и будут приносить свои деньги на блюдечке с голубой
каемочкой.
Во дворе таким авторитетом был лешкин друг детства Женька по кличке
Джо. В школе он учился на "два с плюсом" и "три с минусом", да и по жиз-
ни большим умом не отличался. Единственным его выдающимся достоинством
было то место, которое выдавалось из его брюк. За это его во дворе и
уважали, и даже платили по 10 копеек за просмотр уникального экспоната.
Что касается партработников, Алексей не сомневался в том, что такой
скрытой возможностью, которую когда-то открыли в себе все будущие выдаю-
щиеся деятели партии и правительства (что было одно и то же), являлась
замечательная способность выпивать много водки, сохраняя при этом "хо-
лодную голову". В этом он убедился окончательно, когда подслушал зас-
тольный разговор взрослых о политике на 7-е Ноября. Из этого разговора
выходило, что Никиту Хрущева сняли с его поста после того, как дура-жена
уговорила его бросить пить, мол, старый стал, не угнаться за молодыми...
Вот и не угнался: поставили вместо него молодого (относительно), здоро-
вого как бык (тогда еще) Леню Брежнева, который, говорят, мог выпить в
один присест жбан водки, не закусывая, а потом травить анекдоты один за
другим, даже язык не заплетался! А непьющий глава страны кому нужен, что
народ-то подумает?!
- Тебе, Ференц, еще много тренироваться надо, чтобы до настоящих ал-
кашей дорасти! - сказал Лешке Джо, когда узнал о его наполеоновских пла-
нах (во дворе все звали Алексея Ференцем, по аналогии со знаменитым ком-
позитором, потому что в детстве его мать почему-то называла Листиком).
- Ты, Джо, как дураком родился, так дураком и помрешь, - невозмутимо
ответил Лешка. - Я ж тебе говорил, что этому не научишься, для этого
способность должна быть. И партийные вожди - никакие не алкаши: они под
забором не валяются, а ездят на "Волгах" и ебут народных артисток.
Слова про народных артисток убедили Джо, но ненадолго:
- Давай проверим, есть в тебе эта способность, или нет ее! - осенило
его.
- А как? - с замиранием в сердце спросил Ференц, предчувствуя важный
момент в своей жизни.
- Кто из нас дурак, я или ты?! - заржал Джо. - Стибрим у моего "фазе-
ра" самогонки, и проверим.
- Заметит - обоих убьет! - усомнился Ференц.
- У него знаешь, какая бутыль, он из деревни привез, широкая такая,
полстакана отольешь - в ней столько же останется.
- А ты откуда знаешь?
Джо только ухмыльнулся в ответ.
- И ты молчал, собака?! - возмутился Ференц.
- Я ж не знал, что ты в партработники собрался!
Они пошли к Женьке. Дома Джо выкатил из кладовки огромную темнозеле-
ную бутыль, призывно побулькивающую белесой мутной жидкостью. Он отлил в
граненый стакан 100 грамм и протянул Ференцу:
- Если не зблюешь - настоящий коммунист!
Ференца больше не одолевали сомнения. Он решительно выхватил из руки
Джо теплый вонючий стакан, одним махом опрокинул его в рот и... тут же
сблевал на паркетный пол.
Для Алексея это был настоящий удар судьбы: светлый путь в могущест-
венную касту партработников ему был навсегда заказан. О презренной касте
алкоголиков он нисколько не жалел. Оставалась только сомнительная каста
воров, но для вступления в нее не требовалось ни особых способностей, ни
образования. "Воруют все", - эта расхожая фраза постоянно была на слуху
у Ференца. А раз все, значит, и он сможет...
- Ладно, Ференц, не реви, - успокоил его Джо, - для лафовой жизни во-
обще никем работать не надо.