Anakin Skywalker & Darth Vader. Туда и оттуда. Обыкновенная сказка с элементами мюзикла

неудобной позе, а подняться ему мешает завернутая за спину
рука, которую аккуратно придерживает спасенный незнакомец.

- Ты чего на него? - вскинулся Мор, нацеливаясь шпагой.
Остальные последовали его примеру, а Гил положил на тетиву
очередную стрелу. Незнакомец повернул голову и оглядел новую
напасть. На его черном от сажи и пыли лице ярко блестели
светлые глаза. Потом он усмехнулся и отпустил Майка. Тот
поднялся, отряхиваясь.

В пяти шагах от них приземлился Уголек и сокрушенно
протянул:

- Ну вот, весь огонь кончился... Когда еще теперь
накопится...

Четверо маньяков с уважительной опаской разглядывали
незнакомца. Тот был совершенно непохож на Конана-варвара в
исполнении Шварценеггера - стройный, немного пониже Майка,
худощавый, невероятно быстрый. Одет он был на варварский манер,
да еще облачен в кожаный доспех, в разорванном вороте рубахи
поблескивал "молот Тора", на руках - наручи из толстой кожи,
усаженные шипами, пояс из тускло серебрящихся металлических
пластин, видавшие виды мягкие сапоги. Чуть поодаль валялся
тощий заплечный мешок и потрепанный плащ.

Самое странное, он даже не удивился, когда увидел в сборе
всю компанию - четырех разнообразно вооруженных парней, юркого
демона, солидного гнома, дракончика и четырех не менее
маньячных девиц. Майк не удержался и тут же поделился своим
восхищением - оказывается, трюк, проделанный северянином, был
тем самым "геройским прыжком лосося", и Майк впервые видел его
в натуре. Герой усмехнулся и представился - Эйнар Белый Волк.

За едой помалу разговорились, и выяснилось, что Эйнар
странствует в поисках некоей вещи, позарез необходимой в
далеком северном королевстве. Ну и еще ищет кое-кого. В лице
сдвинутых на германистике и кельтологии приключенцев он нашел
благодарных слушателей, способных оценить заковыристую вису и
злой нид.

Когда по кругу пошла фляжка эля, Эйнар был уже
безоговорочно принят в состав отряда, и не без задней мысли -
такой воитель обузой не будет. А вот Эйкин об Эйнаре кое-что
слышал. Оказывается, Белый Волк был знаменитым скальдом, то и
дело попадающий во всякие переделки за свое злоязычие - на
манер Гуннлауга Змеиного Языка, да еще вроде бы подвержен он
был берсеркерству. Ну, это проверке не поддавалось, а Инка и
Ари были не прочь порасспросить Эйнара о магии. Было у Инки
впечатление, что в бою скальд не просто так стихи орал, а
что-то вроде щита себе держал. Ари от этого разговора скоро
отпала, а Эллен, наоборот, стала прислушиваться.

Потом, как всегда, настал черед песни петь. Это было уже
как ритуал - если еще оставались силы после дневного перехода.
И тут выяснилось, что Эйнар не только скальд, но и нормальные
стихи слагает вовсе недурно:

Серебряный волк, ты волчонком отбился от стаи,

От стаи зверей и людских, кем-то проклятых лет.

Тебя не страшит ни огонь и ни лязганье стали,

Судьба не зависит от воли порядка планет.

И время стареет, одетое в лунном сиянье,

Заброшены храмы, забыли могучих богов.

Закончится путь твой не словом пустым "покаянье",

А музыкой копий да блеском кольчуг и щитов.

Давно он со мной, мой серебряно-серый приятель,

Терпеньем исполнен, он ждет окончанья игры.

В пустеющем замке, суть строгая тень - настоятель,

И, зная свой мир, он слагает иные миры.

И воет он песнь про печаль - оборотную сагу,

Не хочется быть одному, но я буду один.

С Пути не свернуть, по Дороге не сделать ни шагу,

Безликая тьма впереди, за спиной пламя темных Глубин.

Когда не смогу я опять от удара подняться,

Не выдержав зла и обиды напрасных потерь,

Скажу, чтобы дни не тянуть, не позволить себе оправдаться:

"Убей меня, Волк. Мой серо-серебряный зверь."

Эйкин, подумав, встал и не то чтобы запел в ответ, а скорее
заговорил нараспев, как хороший сказитель. Голос у него был низкий и
глубокий, так что впечатление от сказания было то самое.

С начала времен и во веки веков

Положен суровый закон:

Здесь каждому - радость и горе свои,

А избранным - черный дракон.

А избранным - кровь запекшихся губ,

Непройденный начатый путь,

Большие надежды, большая мечта,

Потом - слезно-стылая муть.

Он должен быть прав, словно волчий вожак,

Без права на долгий разбег,

Без права на старость и жалость других,

Не зная расслабленных век.

Но он - на коне, он - доселе в седле

И путь его прям, как копье.

Он знал, что искал на дорогах своих,

Забыв про покой и жилье.

Встречая луну злым оскалом щита,

В помятой железной броне,

Последний в роду, младший сын Короля,

Волк мчался на сером коне.

Минуло уж долгих несколько лет,

Как, бросив свой замок в горах,

Отправился в путь седьмой сын короля.

Усталость светилась в глазах.

Когда-то давно он был изгнан отцом

За волчий характер и нрав.

Волчонок - прозвали его при дворе,

Но старый Король был не прав.

Сын, преданный всеми, забытый, один -

Родней ему был лишь клинок,

Да конь светло-серый в друзьях у него -

И с ним он не был одинок.

Страница 52 из 74 Следующая страница