крошечного ребенка, который бы сумел быть мной в детстве. А дети
13 - 14 лет, к сожалению, совершенно не были на меня похожи.
Пришлось ограничиться тем, что сделал все приятные симпатичные
лица родственниками, а безобразные, некрасивые, отталкивающие
(таких - увы - было немало) - простыми знакомыми...
В тот же вечер ко мне пришли гости, народ все тоскливый и
молчаливый.
Меня, впрочем, это не смутило.
- Не желаете ли взглянуть на семейный альбомчик? - предложил я. -
Очень интересно.
Все оживились, обрадовались, ухватились за альбом.
- Кто это?
- Это моя бедная любимая матушка... Она умерла от сердечных
припадков... Земля ей пухом!
Гости притихли и, благоговейно покачав головами, перевернули
страницу.
- А это кто?
- Мой папа. Мы с ним большие друзья и частенько переписываемся.
Это брат. Он теперь имеет хорошее дело и зарабатывает большие
деньги. Не правда ли, красивый? Это просто знакомые. А вот,
господа, эта девушка... Как она вам нравится?
- Хорошенькая.
- Вы говорите - хорошенькая... Красавица! Моя первая любовь.
- Да? А она вас любила?
- Она?! Я для нее был солнцем, воздухом, без которого она не могла
дышать... Эту карточку она подарила мне, когда уезжала за границу.
Когда она делала на карточке надпись, то так плакала, что с ней
сделалась истерика!.. Такой любви я больше не видел. И... ее я
больше не видел...
Лицо мое было печально... На ресницах повисли две непрошеные
предательские слезинки.
- Давно это было? - тихо спросил один гость, с тайным сочувствием
пожимая мне руку.
- Давно ли? Семь лет тому назад... Но мне кажется, что прошла
вечность.
- И с тех пор, вы говорите, ее не видели?
- Не видел. Куда она исчезла - неизвестно. Это странная,
загадочная история.
- Что же она вам написала на обороте карточки?
- Не помню, - осторожно отвечал я. - Это было так давно...
- Разрешите взглянуть? Я думаю, раз девушка исчезла, мы не делаем
ничего дурного.
- Не помню - на этой ли карточке она сделала надпись или на
другой...
- Все-таки разрешите взглянуть, - попросил один господин с
романтической натурой, сентиментально улыбаясь, - первый любовный
лепет невинной девической души - что прекраснее этого?
- Что прекраснее этого? - как эхо, повторил другой гость и вынул
карточку из альбома.
Он обернул карточку другой стороной, всмотрелся в нее и вдруг
вскрикнул:
- Что за черт?
- Не смейте касаться того, что для меня "святая святых", -
испуганно закричал я. - Зачем вы вынимаете карточку?
- Странно... - не обращая на меня внимания, прошептал гость. -
Очень странно.
- Что такое?!!
- Вот что здесь написано: "Пелагея Косых, по прозвищу Татарка.
Родилась в 1880 году. В 1898 году за воровство присуждена к месяцу
тюрьмы. В 1899 году занялась хипесничеством. Рост средний, глаза
синие, за правым ухом - родинка".
- Что такое - хипесничество? - спросила какая-то гостья.
- Хипесничество? - промямлил я. - Это такое... вроде телефонистки.
- Нет, - сказал один старик. - Это заманивание мужчины женщиной в
свою квартиру и ограбление его с помощью своего любовникасутенера.
- Хорошая первая любовь! - иронически заметила дама.
- Это недоразумение, - засмеялся я. - Позвольте карточку... Ну,
конечно! Вы не ту вынули. Нужно эту - видите, полная блондинка.
Первая моя благоуханная любовь.
"Благоуханную любовь" извлекли из альбома, и сентиментальный
господин прочел:
- "Катерина Арсеньева (прозв. Беленькая) род. в 1882 году. 1899 -
1903 занималась проституц., с 1903 г. - магазинная воровка
(мануфактурн. товар)".
III
Гости пожимали плечами, а некоторые (самые нахальные) осмелились
даже хихикать.
- Интересно, - сказал старик, - что написано на обороте карточки
вашего отца?
- Воображаю, - отозвалась дама.
- Не смейте оскорблять этого святого человека! - крикнул я. - Он
выше всяких подозрений. Это светлая, сияющая добротой и любовью
душа!
Я вынул отца из альбома и благоговейно поднес карточку к губам.
Целуя ее в припадке сыновней любви, я потихоньку взглянул на
обратную сторону и прочел:
- "Иван Долбин. Род. 1862 г. 1880 - мелкие кражи, 1882 - кража со
взломом (1 г. тюрьмы), 1885 - убийство семьи Петровых - каторга
(12 л.), 1890 - побег. Разыскивается. Особые приметы: густой
голос, на правую ногу прихрамывает. Указательный палец левой руки
искалечен в драке".
За столом, где лежал альбом, послышался смех и потом восклицания -
насмешливые, негодующие.
Я отшвырнул портрет отца и бросился к альбому... Несколько
карточек уже было вынуто, и я, смущенный, растерянный, без труда
узнал, что моя бедная матушка сидела в тюрьме за вытравление плода
у нескольких девушек, а любимые братья, эти изящные красавцы,
судились в 1901 году за шулерство и подделку банковских переводов.
Дядя был самый нравственный член нашей семьи: он занимался только
поджогами с целью получения премии, да и то поджигал собственные
дома. Он мог бы быть нашей семейной гордостью!
- Эй, вы! Хозяин! - крикнул мне гость, старик. - Говорите правду:
где вы взяли альбом? Я утверждаю, что этот старый альбом
принадлежал когда-то сыскному отделению по розыску преступников.
Я подбоченился и сказал с грубым смехом:
- Да-с! Купил я его сегодня за два рубля у букиниста. Купил для
вас же, для вашего развлечения, проклятые вы, нудные человечишки,
глупые мучные черви, таскающиеся по знакомым, вместо того чтобы
сидеть дома и делать какую-нибудь работу. Для вас я купил этот
альбом: нате, ешьте, рассматривайте эти глупые портреты, если вы
me можете связно выражать человеческие мысли и поддерживать умный
разговор. Ты там чего хихикаешь, старая развалина?! Тебе смешно,
что на обороте карточек моих родителей, родственников и друзей
написано: вор, шулер, проститутка, поджигатель?! Да, написано! Но
ведь это, уверяю вас, честнее и откровеннее. Я утверждаю, что у
каждого из вас есть такой же альбом, с карточками таких же точно
лиц, да только та разница, что на обороте карточек не изложены их