- Мало ли? Эти вещи часто кончаются смертельным исходом. Родильная
горячка или еще какая-нибудь болезнь. И - капут!
Казанлыков бледно улыбнулся.
- Ну, будем надеяться, что все завершится благополучно. Будем
иметь большого такого, толстого мальчугана... Хе-хе!
Одинокий господин раздумчиво пригладил мокрой ладонью черную и
очень редкую проволоку на своей голове.
- Мальчугана... Гм... Да, мальчуганы тоже, знаете... Часто
мертвенькими рождаются.
Хозяин пожал плечами.
- Это очень редкие случаи.
- Редкие? - подхватил гость. - Нет, не редкие. Некоторые женщины
совершенно не могут иметь детей... Есть такие организмы. Да вот
вы, сударыня... Боюсь, что появление на свет ребенка будет грозить
вам самыми серьезными опасностями, могущими окончиться печально...
- Ну, что вы завели, господа, такие разговоры, - сказала жена
чиновника Фитилева. - Ничего дурного не будет. Вы же, - обратилась
она к одинокому господину, - и на крестинах еще гулять будете!
Одинокий господин скорбно покачал головой.
- Дай-то Бог. Только ведь бывают и такие случаи, что ребенок
pnfd`erq благополучно, а умирает потом. Детский организм очень
хрупкий, нежный... Ветерком подуло, пылиночку какую на него
нанесло, и - конец. По статистике детской смертности...
Жена Казанлыкова, бледная, с искаженным страхом лицом, слушала
тихую, вежливую речь гостя.
- Ну, что там ваша статистика! У меня трое детей, и все
живехоньки, - перебила жена Фитилева.
Гость ласково и снисходительно улыбнулся.
- Пока, сударыня, пока. Слышали вы, между прочим, что в городе
появился дифтерит? Ребеночек гуляет себе, резвится и вдруг -
начинает покашливать... В горле маленькая краснота... Как будто бы
ничего особенного...
Жена Фитилева вздрогнула и широко открыла глаза.
- Позвольте! А ведь мой Сережик вчера действительно вечером
кашлянул раза два...
- Ну, вот, - кивнул головой гость. - Весьма возможно, что у вашего
милого мальчика дифтерит. Должен вас, впрочем, успокоить, что это,
может быть, не дифтерит. Может быть, это скарлатина. Вы говорите -
вчера покашливал? Гм... Если он не изолирован, то легко может
заразить других детей...
Бледная, как бумага, жена Фитилева открывала и закрывала рот, не
находя в себе силы вымолвить ни одного слова.
- Особенно вы не волнуйтесь, - благожелательно сказал гость. -
Скарлатина не всегда кончается смертельным исходом. Иногда она
просто отражается на ушном аппарате, кончается глухотой или - что,
конечно, опаснее - отзывается на легких.
- Куда вы? - с беспокойством спросила жена Казанлыкова, видя, что
госпожа Фитилева надевает дрожащими руками шляпу и, стиснув губы,
колет себе пальцы шляпной булавкой.
- Вы меня извините, дорогая, но... я страшно беспокоюсь. Вдруг...
это... с Сережей... что-нибудь неладное.
Забыв даже попрощаться, она хлопнула выходной дверью и исчезла.
Гость прихлебывал маленькими глотками чай с ромом и изредка
посматривал на сидевших против него студента Аничкина и его
невесту.
- На каком вы факультете? - спросил он, ласково прищуривая левый
глаз.
- На юридическом.
- Ага! Так, так... Я сам когда-то был в университете. Люблю
молодежь. Только юридический факультет - это невыгодная штука,
извините меня за откровенность.
- Почему?
- Да вот я вам скажу: учитесь вы, учитесь - целых четыре года.
Кончили (хорошо, если еще удастся кончить!)... И что же вы?
Помощник присяжного поверенного - без практики, или поступаете в
управление железных дорог без жалованья, в ожидании далекой
ваканции на сорок рублей! Конечно, вы не сделаете такой
оплошности, чтобы жениться, но...
Студент сделал виноватое лицо и улыбнулся.
- Как раз я и женюсь. Вот - позвольте вам представить - моя
невеста.
- Же-ни-тесь, - протянул одинокий господин грустно и
многозначительно. - Вот как! Ну, что же, сударыня... Желаю вам
счастья и привольной богатой жизни. Впрочем, мне случалось
наблюдать, как живут женившиеся студенты: комната в шестом этаже,
больной ребенок за ширмой (обязательно больной - это заметьте!),
рано подурневшая от плохой жизни, худая, печальная жена,
hgmepbmhw`bxhiq от голодухи и неудач супруг... Конечно, есть
счастливые исключения в этих случаях: ребенок может помереть, а
жена - сбежит с каким-нибудь смазливым соседом, но это - увы! -
бывает редко... Большей частью муж однажды усылает жену в ломбард
- якобы для того, чтобы заложить последнее пальто, а сам прикрепит
к крюку от зеркала ремень, да и тово...
В комнате было тихо.
Жених, съежившись, ушел в свой стул, а невеста упорно глядела на
клетку с птицей, и на ее глазах дрожали две неожиданные случайные
слезинки, которые порой быстро скатывались на волнующуюся грудь и
сейчас же заменялись новыми...
- Что вы, право, такое говорите, - криво усмехнулся бухгалтер
Казанлыков. - Поговорим о чем-нибудь веселом.
- В самом деле, - сказал акцизный чиновник Тюляпин. - Вы слишком
мрачно и односторонне смотрите на жизнь. Вот взять хотя бы меня -
я женился по любви и совершенно счастлив с женой. Положение у нас
обеспеченное, и с женой мы живем душа в душу... Она меня ни в чем
не стесняет... Вот сегодня - у нее болела голова, она не могла
сюда прийти поздравить дорогого хозяина - и все-таки настояла,
чтобы я пошел...
Одинокий господин с сомнением качнул головой:
- Может быть... может быть... Но только я чтой-то счастливых
браков не видел. Верные, любящие жены - это такая редкость,
которую нужно показывать в музеумах... И что ужаснее всего, -
обратился он к угрюмо потупившемуся студенту, - что чем ласковее,
предупредительнее жена, тем, значит, большую гадость она мужу
готовит.
- Моя жена не такая! - мрачно проворчал акцизный чиновник.
- Верю, - вежливо поклонился гость. - Я говорю вообще. Я на своем
веку знал мужей, которые говорили о женах, захлебываясь, со
слезами на глазах, и говорили тем самым людям, которые всего
несколько часов назад держали их жен в объятиях.
- Бог знает что вы такое говорите! - встревоженно воскликнул
акцизный Тюляпин.
- Уверяю вас! Однажды я снимал комнату в одной адвокатской семье.
Жена каждый день ласково уговаривала мужа пойти в клуб развлечься,
так как, говорила она, ей нездоровится и она ляжет поспать. А он,
мол, заработался. И при этом целовала его и говорила, что он свет
ее жизни. А когда глупый муж уходил в клуб или еще куда-нибудь, из
комода выползал любовник (они их всюду прячут), и они начинали