Постепенно Фадину начало казаться, что вся эта жизнь,
кипевшая вокруг, странным образом пытается отставить его в
сторону и затолкать в самый дальний закуток, чтобы он не
путался под ногами. И непонятно было, то ли жизнь плоха, то
ли сам Фадин.
Он не мог понять, как можно на собрании говорить одно, а
в туалете совсем другое? Каким образом получается, что люди
бестолковые и и бесполезные имеют приличные оклады и
оказываются начальниками, а, наоборот, люди. которые тянут
основную работу, получают в среднем меньше остальных, хотя
выкладываются больше? Для чего в газетах пишут об успехах на
первых страницах, а о недостатках - на последних, и почему
недостатки все время одни и те же, а Успехи разные? Зачем
нужно перебрасывать северные реки на юг и куда подевались
южные? Почему нужно постоянно бороться за мир, если никто не
хочет войны?
Такие вопроси Фадин задавал и себе и другим постоянно. И
когда установил, что никто не желает на них отвечать, а
напротив, все ищут и находят ответы на такие вопросы,
которые он, Фадин, и вопросами-то не считал, сделал вывод,
что лучше всего устроить себе такую жизнь в которой нет ни
вопросов, ни ответов. Такая жизнь нашлась очень быстро. Она
существовала особняком внутри самого Фадина, и нужно было
только расширить сферу ее влияния, вытолкнув из себя всю
остальную. Так он и поступил. То есть перешел на полное
самообеспечение в духовной сфере. Как говорится, ушел в себя
и не вернулся.
В свои тридцать девять лет Фадин удостоился должности
старшего инженера, репутации мужика надежного и
безотказного. Главной его чертой была предельная
исполнительность. Если ему что-то поручали, он исполнял
поручение буквально, не привнося ничего своего, но и не
убавляя ничего по собственной инициативе. Что именно делать,
ему было совершенно безразлично. Надо паять - он паял, надо
тащить кабель - тащил, надо написать кучу бумажек - писал.
Нельзя сказать, что он не любил работать, нет, Фадин
работать любил и умел. И больше того, он с удовольствием
совершал каждое телодвижение, работал быстро и аккуратно. Но
сам смысл работы, ее цель не интересовали Фадина абсолютно.
То есть ни в какой степени. Причем он где-то уголком
сознания понимал, что так нельзя жить, но ничего с собой
поделать не мог. Возможно, причиной этому было то, что его
зарплата практически не зависела от результатов
непосредственных усилий. Очень возможно... А возможно и
другое.
Душу он отводил дома. Собрал неплохую библиотеку, купил
цветной телевизор, магнитофон, стереокомплекс. Читал,
смотрел, слушал. В книгах, журналах, на экране жизнь была
прекрасна и удивительна, разнообразна и насыщена. Фадин
плюнул на свою и стал жить чужими жизнями. Это было гораздо
менее хлопотно и, уж во всяком случае, намного удобнее.
Особенно в кресле. И особенно после того, как они с женой
купили дачу. У Фадина сразу появилось некое подобие смысла
жизни. Надо бы по сделать то и се, купить, достать, добыть.
Смысл был отчетливый и выпуклый, потому что в магазине
помидоры стоили по рублю за килограмм, а на грядках росли
сами по себе - бесплатно.
Когда Фадин попал в бригаду, его как новичка попытались
использовать на побегушках. Первые несколько дней он только
и делал, что подносил и относил. А потом отказался. Ему
намекнули, что он ведет себя неправильно. И тогда, как в
детстве, Фадин взъерошился, взял в руки кусок трубы и
заявил, что впредь будет отстаивать принцип самоопределения
до конца. С тех пор его стали уважать, но сторонились.
Постепенно в голове Фадина все начало укладываться на
какпе-тп полочки, и довольно скоро он понял что все. Причем
что именно все, oн еще не осознал до конца, ясно было
только, что количество спокойной жизни перешло, наконец, в
качество, и она кончилась раз и навсегда Что-то в нем
треснуло, хрустнуло и сломалось. Если теперь он и здесь
поплывет по течению, то превратится в говорящую скотину и
тогда станет ничуть не лучше этого деда-старожила. И не
даром он попал на эту свалку, нет, не даром! Он всю жизнь
сюда стремился, сам того не желая, шел целенаправленно,
проявив завидное упорство: И своего достиг. И хорошо, что он
попал сюда сейчас, а не под старость лет, как этот дед.
То-то был бы достойный эпилог!.. Во всяком случае, теперь
есть цель - надо отсюда вырваться, и он. Фадин, вырвется
отсюда, хотя бы для того, чтобы самого себя убедить в своей
способности жить по-человечески.
Прежде всего, Фадин попытался проанализировать,
отличаются ли вновь прибывающие индивидуумы, оседающие на
свалке от прочей публики, которая толкалась здесь
преимущественно в выходные дни и потом выветривалась. Из
разговоров с дедом, частных мнений и косвенных данных
получалась следующая картина. Относительно любого посетителя
свалки заранее нельзя было утверждать, что он благополучно
вернется восвояси или, напротив, окажется в бригаде. Свалка
фильтровала народ совершенно непонятным образом, носившим
внешне случайный характер. Типа, скажем, каждый сто сорок
третий по порядку номеров. Некоторые посетители были
завсегдатаями, как, например, один пенсионер, являющийся на
свалку и собиравший порезанные книги, которые привозили из
библиотек во время кампании по списыванию. С ним ничего
плохого не случалось, хотя дед утверждал, что он ездит сюда
уже несколько лет. И, напротив, отдельные индивидуумы