пряча список реквизита в карман, - то и я тебе довериться могу... Здесь нас
никто не подслушивает?
И Сваргунихин, прислушиваясь, повел своими капустными ушами... А затем в
общих чертах рассказал о том, как он стал глухим.
РАССКАЗ О ТОМ, КАК СВАРГУНИХИН РАБОТАЛ ЛОДОЧНИКОМ, ОБУЧАЛ ПОПУГАЕВ
ПОДХАЛИМАЖУ, ТОРГОВАЛ НЕБОМ, РУКОВОДИЛ СОЛНЕЧНОЙ СИСТЕМОЙ И КАК ДОШЕЛ ДО
ЖИЗНИ ТАКОЙ, ЧТО СТАЛ СОЮЗНИКОМ УМУДРЕНСКОГО
Было время, когда Сваргунихин на свои барабанные перепонки не жаловался и
как работник особой ценности не представлял, Юный Сваргунихин начинал свою
карьеру простым лодочником-перевозчиком. С утра до вечера он совершал рейсы
по озеру, перевозя людей с шумного берега, на котором раскинулся город, на
тихий, противоположный берег, под сень дубравы. И обратно. Все было бы
ничего, если бы Сваргунихина не грызла зависть. Его сослуживец, глухой
лодочник дед Куроед, зарабатывал в два раза больше. На первый взгляд это
казалось странным: Сваргунихин и греб резвее и проворнее был. А за дедом
угнаться не мог. Объяснялось это дедовской глухотой, о которой знали все в
городке. Именно поэтому его и предпочитали влюбленные парочки, которые
согласно лирической традиции любят побеседовать без свидетелей. По той же
причине лодку с дедом часто нанимали какие-то подозрительные люди, которые
переправлялись на ту сторону озера для того, чтобы поговорить наедине о
своих грязных делишках. Немалый доход приносили деду и начинающие певицы,
которые отплывали как можно дальше от населенного пункта и там тренировали
свои голосовые связки. Всех этих клиентов дед устраивал потому, что был
глух, как весло.
Доходы деда не давали покоя сваргунихинской душе. От жадности Сваргунихин
дошел до того, что завидовал даже слепым и хромым. И когда ему представилась
возможность объявить себя глухим, он не замедлил ею воспользоваться.
Случилось это в жаркий воскресный день, во время массового гулянья с
потреблением безалкогольных напитков. Когда Сваргунихин перевозил буфетную
комиссию на другой берег, у него в лодке взорвалась четверть с квасом.
Председатель месткома был ранен, казначей получил пробкой в лоб, а
Сваргунихин лег на дно лодки и объявил себя контуженным.
За весла сели члены буфетной комиссии. Сваргунихина вытащили на берег и
окружили заботой. Ему делали искусственное дыхание и отпаивали квасом. Не
прошло и часа, как представитель Освода, на котором лежала обязанность
следить за утопающими и немедленно оказывать им первую помощь, прибыл на
моторке.
- Утонул? - радостно спросил он. - Воду откачали? Жив остался? Тогда
составим актик. (Документ осводовцу был необходим, потому что он работал на
хозрасчете и получал со спасенной головы. Зарабатывал он неплохо, так как
снимал дачу невдалеке и заставлял всех своих домочадцев и близких знакомых
тонуть по два раза в день.)
- Фамилия, имя, отчество? - спросил осводовец, послюнявив карандаш: в
лицо спаситель утопающих знал всех прибрежных жителей, но на память в смысле
имен не надеялся.
Сваргунихин абстрактным взглядом окинул окружающих. "Сейчас или никогда",
- сказал он самому себе.
- Сообщите фамилию, товарищ утопленник!
- Как? - переспросил Сваргунихин, замирая от волнения.
- Имя-отчество!
- Кому?
- Да что с тобой?
- Куда?
Тут уж зашумели все.
- Оглох от контузии! - кричал предместкома. - Жертва кваса! Я говорил,
пиво надо было брать!
- Так и запишем, - сказал осводовец. - Вид ранения: глухота. Причина;
контужен квасом.
С той поры, согласно выданной Осводом квитанции Сваргунихин официально
считался глухим. Клиенты деда Куроеда стали постепенно перебираться в
сваргунихинскую лодку: среди двух глухих обычно выбирали наиболее
расторопного. С горя дед Куроед запил и перешел в банщики.
Потом на шумном берегу озера воздвигли ресторан-самоварник с
пельменно-шашлычным уклоном. Повара развили такую бешеную деятельность, что
уже недели через две воды озера насквозь пропахли луком и жареной бараниной.
Рыба разбрелась по затонам, гуляющие - по столикам.
Рядом с рестораном построили лодочную пристань. Лодок было много, и любой
горожанин, оставив в кассе на пристани свой профсоюзный билет, получал весла
- без очереди и на неограниченное время, с почасовой оплатой. Посадив в
лодку свою любимую, он мог сам грести во все четыре стороны и вовсе не
нуждался в услугах перевозчика...
Но Сваргунихин не пропал. Его устроили работать смотрителем в городской
зооуголок. Должность зоосмотрителя считалась роковой: больше недели на ней
никто не выдерживал. Дело в том, что попугаи, составлявшие подавляющее
большинство населения уголка, во всем подражали директору: постоянно были
недовольны и сквернословили напропалую.
- У меня после контузии глухота, - сказал Сваргунихин, заполняя анкету. -
Я попугаев не боюсь!
И он решил во что бы то ни стало завоевать доверие грозного директора,
стать его правой рукой, чтобы потом безраздельно царствовать в животном
мире.
В первый же месяц он выучил попугаев приветствовать директора и
справляться о его здоровье. При появлении начальства попугаи хором орали
"ура", а медведь становился на задние лапы. Ужи и желтопузики, продаваемые
на вес местным любителям природы, в обучении не нуждались: они пресмыкались
с детства.
Под руководством Сваргунихина звери и птицы ударились в подхалимаж.
Директор был доволен, приказал им увеличить выдачу корма, а Сваргунихину
повысил зарплату.
- Будь здрав, Петр Петрович! - горланили скворцы и попугаи, когда
начальство заходило в зооуголок зверей посмотреть и себя показать.
Сваргунихин слышал, как директор, принимая его за глухого, говорил другим
сотрудникам:
- Берите со смотрителя пример! Далеко человек пойдет!
И далеко пошел бы Сваргунихин, если бы директора не сменили. Нового
руководителя звали Иваном Ивановичем, а попугаи на ходу переключиться не