Сзади проецировалась контрабасная фигура Умудренского, Он, кряхтя, тащил
аппаратуру.
Рукопожатия и приветственные речи заняли не больше минуты: Тимофей
Прохорович всегда берег свое время и ценил время ближнего своего.
- Я в вашем распоряжении, - сказал Калинкин, взглянув на часы. -
Приступим.
- Начнем потихоньку, - согласился Мартын, - Прежде всего надо выдвинуть
этот фикус-кактус, он мне портит освещение.
- Это не фикус, если позволите, - сказал Умудренский, Хватая пальму за
талию. - И не кактус, разрешите заметить... Называется по инвентарному
списку пальма-финик.
- Сваргунихин! - вдруг закричал начахо истошным голосом. - Хватайсь и
тащи!
- Кому? - приставил ладони к ушам агент по снабжению и отодвинулся
подальше от пальмы.
- А, что с него, с глухаря, толку! - махнул рукой Умудренский и самолично
откатил кадку с пальмой.
Благуша заметался по комнате, прицеливаясь съемочной камерой Он отпихивал
ногами кресла. Не замечая уколов, хватался за волосатые пальмы. Он творил,
он искал нужные точки...
Когда эти поиски загнали его в дальний угол комнаты, где в кресле
расположился соблюдавший нейтралитет Можаев, тот не удержался:
- Март, ты серьезно собираешься снимать эти декорации?
- А почему бы и нет? - ответил Благуша. - По-моему, очень приличный
кабинетик. Товарищ Умудренский! Отодвиньте левую портьеру.
- Но это же типичная инсценировка, - тихо сказал Юрий.
- Мы, кажется, договорились, - так же интимно ответил Мартын: - "В чуже
просо не пхай носа". Подержи-ка лучше эту лампу. Товарищ Умудренский, дайте
сюда рефлектор!
- Первый раз в жизни участвую в подлоге, - пробормотал Юрий, принимая
фонарь из рук Умудренского.
- Вы, Тимофей Прохорович, - объяснял Мартын, - должны вжиться в образ
самого себя. Напоминаю: по сценарию вам отведено три кадра. Первый. Вы даете
руководящие указания торговым точкам. У вас - трубка телефона, карандаш,
серьезное выражение лица. Кадр второй. К вам на подпись принесли бумаги. У
вас - перо, текст, выражение лица то же. Рядом - тот, кто пришел с бумагами.
Кадр третий. Вы принимаете рядового потребителя. Он зашел в облторг, как в
родной дом, чтобы внести свои предложения по расширению продажи туалетных
сюрпризов. Потребитель справа, вы - слева. Выражение лица... то же.
- За что я ценю сценарий Бомаршова, - невинным голосом сказал Юрий, - это
за психологическое разнообразие.
- Да, - сказал Умудренский мечтательно, - я однажды лицезрел товарища
Бомаршова, правда, издали, но все ж.. Психология для него - самое дорогое.
Улавливаете мою мысль?
- Куда? - спросил Сваргунихин.
- Берите телефонную трубку, - сказал Мартын. - И карандаш потолще.
Прорепетируем кадр номер один.
Кадр номер один затруднений не вызвал. Тимофей охотно поговорил с
какой-то конторой по тому из четырех телефонов, который действовал. А
Умудренский и Сваргунихин в роли осветителей проявили столько таланта и
молодечества, что Благуша даже посоветовал им изменить профессии
хозяйственников на что-нибудь светооформительское.
Драма разыгралась во время съемки второго эпизода. Умудренский быстро
сообразил, что если он будет придерживаться двойственного соглашения,
разработанного на его квартире, то на экран не попадет. Ведь беседа с
сотрудником, как выяснилось, в сценарии не значится. Агент по снабжению даст
бумаги на подпись, станет одним из героев фильма и долгое время будет
извлекать выгоды из своей кинопопулярности. А он, Умудренский, окажется за
бортом...
"Ах, как худо! Что же делать? - содрогалась в конвульсиях мысль начахо. -
Сунуться в кадр с потребителем? Все равно потом вырежут. Не везет! Восемь
раз включительно снимался - и ни разу на экран не выпустили... Даже с
управляющим в обнимку стоял. Потом всей семьей смотрели: он есть, меня
нет... Искусство кино! Этот мрачный брюнет с трубкой в зубах приедет в
студию и всем расскажет, кто такой Умудренский. Узнают, что я сотрудник
торга, и вырежут. Где же выход? Уловил! Взять подписание бумаг на себя, а
Сваргунихину оставить кадр с потребителем... Пусть его и вырежут..."
Благуша опять заметался по кабинету, отыскивая оригинальные раккурсы.
Попутно он вел подготовку к съемкам следующего кадра.
- Кто вам в основном приносит бумаги На подпись? - пытаясь взобраться на
пальму, спросил он Тимофея Прохоровича.
- Многие... Каждый по своему отделу. Но чаще всего начальник отдела
снабжения.
Сердце Умудренского перестало биться.
- ...или начальник планового отдела, - шевельнув бровью, добавил глава
облторга. - А ну, кто-нибудь, позовите их! Умоляющий взгляд Сваргунихина
вернул начальнику АХО мужество.
- Сейчас доставлю, - торопливо сказал Умудренский и направился к двери.
"Ага, - злорадно подумал он, - без меня Сваргунихин как без головного
мозга. Сам бы он, стервец, побежал, да нельзя: глухаря играет".
За дверью начальник АХО постоял, сосчитал до двадцати одного и, сказав
сам себе: "Очко", вошел обратно в кабинет.
- Иван Макарович, говорят, сегодня позволили себе забюллетенить, -
доложил Умудренский, - а Поль Сергеевич вызваны в исполком. Из начальников
отделов один я.
- Вот вы и будете подавать бумаги на подпись! - заторопился Мартын. - Так
бывает?
- Случается, - ответил Тимофей Прохорович.
- Кого? - затрепетав, спросил Сваргунихин. Умудренский, предупреждая
конфликт, быстро подошел к сообщнику и жарко прошептал:
- Не дрожи, я тебе уступлю потребителя.
И, выхватив ив рук трепещущего агента по снабжению папку "На подпись",
Умудренский поднял голову и направился к столу.
Съемка прошла без осложнений. Закончив ее, Мартын шесть раз сказал
начальнику АХО: "вы свободны", "все", "хватит" - и только после этого
Умудренский отошел от Калинкина. Чувствовалось, что кинематография для