начальника административно-хозяйственного отдела действительно самое
дорогое...
Сваргунихин тем временем блуждал среди пальмовых стволов, накаляя
атмосферу вздохами.
- Вживаетесь в роль потребителя? - догадливо спросил Юрий Можаев.
- Да, - ответил снабженец, но тут же спохватился: - Ку-да?
- Вот беда, - сказал Калинкин, - третий-то кадр трещит по всем швам. День
ведь у меня нынче не приемный. Где же взять потребителя?
- С улицы схватить первого попавшегося, - в раздумье бормотал
Умудренский, - неудобно вроде... А вот, кстати, Сваргунихин! Типичный
покупатель-потребитель! Улавливаете мою мысль? Ботинки из магазина номер
три, брюки фабрики "Красногорская швея". Рубашку при мне покупал в
универмаге.
Усталый Мартын согласился. Кандидатура Сваргунихина прошла без
голосования. Третий кадр был увековечен на пленке.
- Благодарю съемочный коллектив, - подражая манере Протарзанова, сказал
Мартын. - Съемка окончена. Вольно!
- Позвольте мне, - вдруг поднялся с кресла Юрий. - Скажите, товарищ
Калинкин, когда у вас идет совещание, вы эти вечнозеленые растения
оставляете здесь?
- Нет, зачем же? Они вовсе не вечные, я их впервые вижу... А откуда они
взяты - это уж вам, должно быть, лучше известно.
- Почему лучше? Я... и эти деревья... ничего общего... - растерянно
улыбнулся Благуша. - Волшебные лесонасаждения! Разве эта райская обстановка,
Тимофей Прохорович, не в вашем вкусе?.. А в чьем же?
Брови Калинкина вопросительно изогнулись.
- Мне говорил Умудренский, что это нужно для ваших съемок, - сказал
ошарашенный хозяин кабинета: - неловко, мол, с экрана бедность-скромность
демонстрировать: вредное обобщение! Вы, мол, дали команду... - Глава
облторга вдруг почувствовал себя очень скверно. Мгновенно поняв, что
ослепительный декорум - дело не операторских рук, он долгим, жгучим взглядом
посмотрел на подчиненных.
- Кто? - грозно вопросил он. - Кому? - откликнулся Сваргунихин.
- Мы... вот... того... пораскинули мозгами... - начал Умудренский.
- Пораскинули? - закипая, сказал Тимофей Прохорович. - Мозгами, значит? А
ну, покажите, как вы это делаете!
- Мы думали, как лучше... в интересах киноискусства... чтоб наш передовой
торг... не стыдно чтоб...
- Минуточку спокойствия, - сказал Юрий. - Кабинету надо придать прежний
вид. Начинается эпоха реставрации... Я попрошу вас, товарищ Умудренский,
вынести отсюда эти штучки... Мы будем переснимать!
Расстроенный Калинкин отвернулся к окну. В эту минуту даже липы вдоль
тротуаров казались ему бутафорией, привезенной сюда с киносъемочной целью.
Умудренский и Сваргунихин тем временем выкатывали бочки с пальмами в
коридор. На днищах бочек зеленели буквы "Тянь-Шань"...
- Из-за чего сыр-бор городить? - взволнованным шопотом произнес Мартын. -
Ведь в сценарии намалевано черным до белому: "Кадр 69 - хорошо обставленный
кабинет начальника облторга". - И Благуша улыбнулся такой
обезоруживающе-мягкой улыбкой, что Юрий не выдержал и отвел глаза. Улыбки
Мартына на него действовали как-то демобилизующе. От них веяло такой
добротой и умиротворением, что хотелось иногда броситься к Благуше на шею и
доверчиво излагать ему наиболее интимные факты биографии.
- Благуша мне друг, но истина дороже, - тихо ответил Юрий. То, что он
во-время отвернулся, спасло его от дезорганизующей улыбки друга.
- А ты что, не бачил таких пальмовых кабинетов? - продолжал Мартын. -
Вспомни директора нашей студий хотя бы.
- Мы, кажется, договорились: ты не мешаешь снимать мне, я - тебе. Ты мною
как осветителем был доволен? Ну, так услуга за услугу - встань-ка вон туда.
а эту лампу расположи правее кресла...
Реставрация кабинета шла полным ходом. С начальника АХО пот лил как из
ведра, а с агента по снабжению сыпался градом.
- Влияние Благуши. Любовь к верхним точкам, - сказал Юрий взбираясь на
сейф.
Можаев запечатлел на плевку и смущенную улыбку Мартына, и выкатывание
пальмы в коридор, и вынос Умудренским трех подозрительно неразговорчивых
телефонных аппаратов.
- Бронзу захватите, - посоветовал Сваргунихину Юрий и слез с несгораемого
шкафа. - Чревовещательную рыбку не забудьте вернуть.
Агент молча потащил фаршированную карандашами рыбину к двери. Когда он
поравнялся с Умудренским, снимавшим со стены картину в золоченой раме, Юрий,
пряча улыбку, негромко вскрикнул:
- Осторожнее!.. Картина... Ай!.. И не успел оператор досказать свою
мысль, как Сваргунихин, не выпуская рыбы из рук, сделал гигантский скачок в
сторону. Карандаши разлетелись по кабинету.
- Оригинальный глухой, - сказал Юрий. - Отчего он прыгает, как козел? Как
это он расслышал мое предупреждение?
- У него инстинкт, - приходя на помощь союзнику и снимая раму, сказал
Умудренский. - У них, у глухарей, это развито до чрезвычайности.
- Знавал я одного такого, - сказал Юрий. - Он даже звон в чужом ухе
слышал.
- Кого? - жалобно произнес Сваргунихин.
- Зайдите ко мне через час, - сказал Калинкин, воинственно шевеля
бровями. - И захватите с собой справку от ушника... Побеседуем по душам.
Сваргунихин побрел из кабинета и полном расстройстве, даже не подобрав
карандашей.
- И вы тоже зайдите ко мне вместе со Сваргунихиным!
- Улавливаю вашу мысль, - сразу погрустнел Умудренский и унес раму с
невыясненной копией "Не ждали... Вернулся".
Кабинет постепенно приобретал повседневный облик. Начальник облторга,
почувствовав себя в своей тарелке, занялся текущими делами.
- О съемке предупредите, - меж двумя телефонными разговорами сказал он
операторам.
Мартын, озадаченный поворотом событий, добросовестно исполнял обязанности
светотехника.
Юрий, то и дело прикладываясь к окуляру аппарата, старался не мешать
сотрудникам, приносившим бумаги на подпись, и посетителям, которые, несмотря