- Что же, мне у них документы Проверить, что ли? Я же не милиционер!
- Ты мог проводить их до милиционера, а он бы у них, проверил, что
надо... Нам же, главное, получить их координаты! Эх, ты! Первый раз в жизни
наткнулся на серьезное дело и то ухитрился пройти мимо... И не улыбайся, не
улыбайся, ничего тут веселого нет...
Операторы и Надя медленно спускались с холма. Юрий злился на Мартына и,
скорбно поджав губы, шел сзади. Надежда была смущена тем, что стала
невольной свидетельницей размолвки товарищей. А может быть, Благуша именно
из-за нее не обратил внимания на какое-то нужное дело? Мартын шагал молча.
Он радовался тому, что Юрий не продолжает разговора. Впрочем, в глубине души
Мартын негодовал на себя: действительно, кажется, дал маху с этими
Поросенком и Чайником...
...Вот так, к сожалению, очень часто случается в жизни. Заметил человек
недостаток, фальшь, зло на работе ли, дома ли, на улице, в магазине.
Заметил. Хотел потребовать жалобную книгу, позвонить по телефону куда
следует, написать гневное письмо в редакцию... Хотел, но раздумал, да и
махнул рукой, решил не вмешиваться не в свое дело. И по-прежнему покрывается
пылью жалобная книга. И по-прежнему висит на рычаге телефонная трубка, сняв
которую можно было позвонить "куда следует". И осталась чистой бумага,
вполне пригодная для писем в редакцию, райком, горсовет. А недостаток,
фальшь, зло... сохранились. Не потому сохранились, что глубоко скрыты. Не
оттого, что их не приметили вовремя. А только потому, что люди прошли мимо.
Один прошел мимо, не найдя в себе достаточно решительности, воли, энергии
для борьбы. Другой прошел потому, что пожалел виновною. Третий успокоил
себя: дескать, "сам я тоже не лишен житейских слабостей, и все мы смертны и
все не без греха".
Но порок в нашей жизни не остается незамеченным. Его рано или поздно
разоблачают и уничтожают. И насколько раньше это случалось бы, если б ни
один человек не проходил мимо! Если бы каждый был убежден: нет зла
маленького и большого, любое зло равно достойно уничтожения, так как из
маленького вырастает большое...
...В парке земля была покрыта густым слоем конфетти и серпантина -
осадками карнавальной бури. На глазах увядали фонтаны. Карусели описывали
последние круги. Ракетный плотик мирно дремал, приткнувшись к корням ивы.
Повара в ресторане-поплавке жарили последние, самые вкусные шашлыки - для
себя.
Когда Надя и операторы вышли на городскую площадь, то город уже спал.
Только где-то вдали слышалась плавная мелодия вальса. Казалось, что
Красногорску снится веселый сон.
Фельетон десятый
ПОКУПАТЕЛЬ И ПРОДАВЕЦ, БУДЬТЕ ВЗАИМНО БДИТЕЛЬНЫ!
В полутемном вестибюле облисполкома было прохладно. И деятели областного
масштаба, владельцы стеклянных табличек на дверях, проходя мимо
гардеробщика, завистливо вздыхали: их светлые, солнцеобильные кабинеты в эти
жаркие дни превращались из рабочих комнат в филиалы парильного отделения.
Юрий Можаев никогда не имел личного кабинета, выходящего окнами на юг
(точно так же, как кабинета, выходящего окнами на остальные стороны света),
и поэтому не мог в достаточной мере оценить рабочие условия гардеробщика.
Свернув в коридор, Можаев зашагал к лифту. Из висящего в вестибюле указателя
он выяснил, что Облпромкожсоюз базируется на третьем этаже.
Возле лифта, на деревянном диванчике, дремал старичок.
Заслышав шаги, он приоткрыл один глаз.
- Здравствуйте, папаша, - сказал Юрий, - а лифт, как я вижу, приказал
долго стоять?
- Да! - оживился старичок и легко соскочил с диванчика. - Стоит как
вкопанный! Механизм с характером! А тебе, сынок многоуважаемый, куда
надо-то?
- Облпромкожсоюз, - как заклинание, проговорил Юрий.
- И такой у нас есть, - весело сказал лифтер, видимо соскучившийся по
разговору. - Это тебе, значит, надо сначала в Областной совет промысловой
кооперации попасть. А уж там и до Кожсоюза ногой подать Отсюда, от меня
то-есть, тебе надо идти по коридору до развилки. Прямо пойдешь - в Облторф
попадешь. Налево пойдешь - в Котлонадзор придешь, а направо пойдешь - до
лестницы дойдешь... А как до нее доберешься, так и вверх полезай, на третий
этаж. А там опять три коридора. Налево пойдешь...
- Спасибо, папаша, - улыбнулся Юрий, - все ясно, местную географию я уже
усвоил.
- Эх, молодость! - забираясь на диванчик, мечтательно сказал лифтер. - Им
лишний коридор пройти ничего не стоит. Ведь наверняка не туда попадет.
...На двери, перед которой стоял Юрий, были привинчены две стеклянные
пластины:
ОБЛПРОМКОЖСОЮЗ
Председатель президиума
ОБЛПРОМДРЕВСОЮЗ
Председатель президиума
Можаев вошел в приемную. Вдоль стен небольшого зала стояли самые
разнокалиберные скамейки. Здесь были и тяжелые, монументальные (на таких
парятся в банях), и легкие, портативные (для интимных бесед в саду), и
низенькие спортивные скамейки-таксы, и скамейки-сороконожки непонятного
назначения. И на каждой - трафаретик: "Руками не трогать, не садиться и не
ложиться - экспонат". Видимо, облкооперация готовилась к выставке.
Неэкспонатных сидений в приемной не было, и человек двадцать посетителей
слонялись по комнате, как неприкаянные грешники.
По обе стороны дверей, как мраморные львы у старых усадеб, сидели
секретарши. Миновать их было невозможно. На кожсоюзном фронте располагалась
блондинка со строгим лицом. С древосоюзной стороны держала оборону девушка с
шевелюрой чернобурки и великолепными белоснежными зубами. Она знала, что у
нее красивые зубы, и была их рабой - ей приходилось все время улыбаться.
Девушка поймала взгляд Юрия, улыбнулась как можно Шире и, скокетничав,
спрятала лицо в большой букет анютиных глазок.
Юрий подошел к столу серьезной блондинки.
- Мне по поводу кожартелей. К кому обратиться за консультацией?
Женщина старательно писала что-то, и губы ее, видимо от удовольствия,
были вытянуты. Не поднимая взгляда, она равнодушно ответила: