Мартын оторопело улыбнулся, даже помотал головой, дабы более объективно
воспринять реальную действительность.
- Вот и Надя, - сообщила Вера. - Нас часто путают.
- У нас в сценарии, - снимая шляпу, сказал Юрий Можаев, - ничего не
говорится о двойняшках... Так что обвинение в отсутствии зрительной памяти я
с вас, товарищ Благуша, снимаю...
В большой комнате было сумрачно. Полуденное солнце тщетно старалось
пробиться сквозь трикотажные портьеры, по которым порхали стаи мхатовских
чаек. За все свое последующее пребывание в Красногорске операторам ни разу
не удалось увидеть какой-нибудь другой рисунок на занавесках областного
производства. Очевидно, местная ткацкая фабрика откликнулась раз и навсегда
на все юбилеи столичного театра.
Надя подошла к окну и разогнала чаек по углам. Солнце засверкало на
хрустальной вазе, в которой цвел букет гладиолусов. От очков Мартына по
стене забегали два зайчика. Выяснилось, что у Веры и Надежды глаза синие и
немного лукавые, что на столе лежал не фамильный альбом, как это вначале
показалось, а "Книга о вкусной и здоровой пище", и что на ковре, который
занимал всю стену, изображен поединок льва с человеком. От времени ворс на
морде хищника повылез, образовалась лысина. Она придавала грозному хищнику
благодушный, одомашненный вид.
- Это очень приятно, когда тебя снимают для экрана, - сказала Вера. - Не
правда ли, я фотогенична?
- Ну, положим, снимать будут не нас, а маму, - поправила Надежда.
- И вас тоже, - уточнил Юрий. - Ведь недаром фильм называется "Дружная
семья".
- Мне Альберт рассказывал что-то о сценарии, но я забыла, - небрежно
сказала Вера и тотчас же пояснила: - Альберт - это сын драматурга Бомаршова,
мой жених. Кстати, вы можете снять нашу свадьбу. Свадьба с операторами! Все
знакомые умрут от зависти! Мама, ты слышишь? Мою с Альбертом свадьбу будут
снимать для экрана!
Дверь, ведущая из передней в кухню, распахнулась, и на пороге появилась
старушка в синем фартуке. Ее седые волосы были гладко зачесаны. Из-под
пенсне со старомодной дужкой, которое придавало лицу строгий, назидательный
вид, текли слезы. Старушка плакала. В руке она держала разрезанную луковицу.
- Здравствуйте, - сказала Пелагея Терентьевна, оглядывая гостей. - День
добрый!
Юрий возможно учтивее раскланялся. Мартын, как всегда в подобных случаях,
обаятельно улыбнулся и тоже постарался поддержать репутацию воспитанного
человека.
- Бульба, - произнес Мартын, принюхиваясь к плывущим из кухни
гастрономическим ароматам. - А-ля рошфор!
Пелагея Терентьевна с любопытством оглядела высокого юношу в очках.
- Вы имеете кулинарное образование? - спросила она Благушу.
- Высшее потребительское! - уточнив Юрий. - Готовить не умеет, но ест
абсолютно все.
- Бульба а-ля... - вздохнул Мартын, - с детства мое любимое блюдо!
- Если бы я была вашей мамой, я бы выучила вас говорить, - сказала
Пелагея Терентьевна, - вместо всяких там "а-ля" просто "картошка с жареным
луком".
И Калинкина-старшая скрылась в кухне.
- Кулинария - мамина страсть! - объяснила. Надя. - Товарищ Благуша
чуть-чуть не покорил ее сердце. Но не печальтесь - вы сумеете это сделать
позже. Сколько еще маминых лекций о вкусной и здоровой пище придется
выслушать вашей съемочной группе! Вот, например...
- Умоляю тебя, Надежда, - запротестовала Вера, - только не демонстрируй
свои самодеятельные таланты. Твои пародии всем уже надоели.
Надя, не обращая внимания на Верину просьбу, встала в позу, поправила на
переносице воображаемое пенсне и голо" сом Пелагеи Терентьевны произнесла:
- Кулинария - самое позабытое, позаброшенное из искусств! Есть любят
все... Но готовить умеет по-настоящему лишь полпроцента населения! Поэтому в
жизни и происходит столько неувязок. А ведь если бы все жены умели
кулинарничать, количество разводов уменьшилось бы вдвое! Если бы все
начальники приходили на службу после хорошо приготовленного завтрака,
количество выговоров подчиненным сократилось бы втрое...
- Ой, к нам гости! - перебила Вера.
- Кто там еще? - высунулась из кухни Пелагея Терентьевна.
- Внимание! Внимание! - раздался бодрый голос. - Через пять минут
начинаем репортаж!
Калинкина-старшая захлопнула всердцах дверь. На пороге Комнаты появился
бледный мужчина со взором горящим.
- Саша! Вноси аппаратуру! - бросил он Через плечо и представился:
- Радиорепортер предпоследних известий!
Сгибаясь под тяжестью двух звукозаписывающих рундуков, в комнату втащился
хмурый техник.
Бледный мужчина со взором горящим оглядел присутствующих и остался
доволен:
- Сыновья и дочери представлены прилично. А где сама мама-героиня?
- В кухне, - сообщила Вера.
- Мы, простите, не Калинкины, - заметил Юрий.
- А-а, значит, зятья? Мужья, так сказать, дочерей? И это неплохо! Все
равно одна семья... Значит, она на кухне!
И радиомужчина выскочил из комнаты. Вера поспешила за ним.
- Мама не простит, если ей помешают колдовать над этим... как вы
говорили? А-ля... - усмехнулась Надя.
- Картошка жареная с луком! - отрапортовал Благуша.
- И вообще ома не любит корреспондентов. Если хотите знать почему, то я
могу предъявить вам вещественные доказательства...
Надя достала из тумбочки пачку вырезок и вручила их Юрию. Операторы стали
рассматривать журнальные вкладки, газетные фотоокна и портреты из брошюр
Сельхозгиза. Почти везде Калинкина-старшая сидела в кресле за вязкой чего-то
шерстяного. У ног ее примостилась на стульчике-лилипуте внучка-дошкольница.
Глубокомысленно улыбаясь, она читала бабушке передовицу из "Красногорской
правды".
- Сразу видно, что Пелагея Терентьевна не любит сниматься, - подытожил
Юрий. - Вот и пришлось всем перепечатывать одно и то же фото.
- Наоборот, - усмехнулась Надя, - потому-то мама и перестала фотографов в