- Можете поглядеть альбом мировых кинозвезд, - гордо сказал
Бомаршов-младший. - Ни у кого в области такого альбома нет.
Альбом был тяжел, грузен и походил издали на мраморную плиту.
Калинкина и операторы от киноастрономии отказались.
Говорить было не о чем.
Вошла женщина в сатиновом платье и, поглядывая на Пелагею Терентьевну,
сказала:
- Дормидонт Сигизмундович смотрят в потолок. Заняты ужасть!
- Ну, тогда можно, - заключил Альберт и снял трубку. - Первый. Папа,
чрезвычайное событие: приехала мама Веры и хочет с тобой поговорить. И еще
два оператора из киностудии они снимают твой фильм. Через пять минут?
Хороню. - И, обращаясь к гостям: - Вам повезло. Через пять минут папа вас
примет. Пойдемте к его беседке, чтобы быть наготове.
За Юрием, беспокойно дымящим трубкой, следовал, как тень, человек в
брезенте.
- Что вы волнуетесь? - сказал Можаев. - Со мной пожара не будет.
- Он правильно волнуется, - пояснил Альберт: - он несет материальную
ответственность, если мы сгорим. У нас как в лучших домах. Все олл, как
говорится, райт!
Гости и личный секретарь спустились с террасы в сад и пошли по усыпанной
битым кирпичом аллейке вглубь липовых зарослей.
Среди деревьев раздавалась трескотня пишущей машинки, в какие-то
введенные в заблуждение кузнечики отвечали ей с полянки.
- Папа почти никуда не выезжает, - сказал Альберт, - он даже кино смотрит
дома - у нас есть комнатная киноустановка. Нам привозят любые фильмы, по
заказу. Иногда мы ездим на пляж - когда у папы нет творческого настроения.
Но в основном он думает.
Машинка замолкла, Молодой Бомаршов сделал стойку - прислушался: машинка
молчала. - Папа, можно?
- Да, - ответили из беседки.
- Прошу вас, Пелагея Терентьевна, - сказал Альберт, распахивая
застекленную дверь.
- А вы, - добавил личный секретарь, оборачиваясь к операторам, - вы
можете погулять по аллее, пока папа беседует.
- И выпить водички, - добавил Мартын, подходя к фонтанчику.
Фонтанчик для питья был сделан в виде женской мраморной головки. Издали
казалось, что пьющий целуется со статуей.
Альберт волновался все больше. Очевидно, его очень интересовал разговор в
беседке. Наконец, махнув рукой на светские условности, Бомаршов-младший
крикнул операторам:
- Простите, у меня спешные дела, я вас кликну, когда папа освободится...
- и галопом помчался к папе.
На лужайке, среди зарослей жасмина, сидело человек пятнадцать. Операторы
остановились у кустов. Собравшиеся не обращали на посторонних никакого
внимания.
- "...а также не на высоте обслуживание товарища Бомаршова водными
процедурами, - читал по бумажке свое выступление какой-то толстяк в костюме
пижамной расцветки. - Второго июня, например, товарищ Бомаршов забыл сюжет
только что придуманной новеллы из-за того, что вода, в которую он опустился
при погружении в ванну, была слишком горяча..." Это недопустимо, товарищи!
Юрий прицелился объективом. Треск камеры заставил пижамного толстяка
прервать речь. Он грозно двинулся к Можаеву.
- Почему? По какому праву? На каком основании? - затарахтел он.
- Мы операторы, - сказал Юрий. - Снимаем фильм по сценарию товарища
Бомаршова. Ясно? Продолжайте собрание и не обращайте внимания на аппарат, а
то придется переснимать.
Толстяк в мгновение ока очутился на прежней позиции и продолжал свою
речь, изредка косясь в сторону операторов:
- По линии кулинарии у нас обстоит благополучно. Если в прошлом году в
суточный рацион товарища Бомаршова входило четыре тысячи калорий, то в этом
году мы добились уже шести тысяч. Значительно увеличился состав витаминов.
Если в четвертом квартале прошлого года Дормидонт Сигизмундович потреблял
витамина А...
- Интересно, кто эти люди? - пробормотал Юрий. - Март, ты согласился бы
работать чистильщиком обуви у писателя-частника?
- Это уж чересчур, - обиженно улыбнулся Благуша. - Что ты все переходишь
на личности? Вот садовник, бывший торговец, он здесь на месте.
- Эти деятели, - продолжая съемку, сказал Юрий, - наверное, или из
уволенных с предприятий прогульщиков, или такие типы, которых боятся на
работу в приличные учреждения брать... Члены профсоюза при писателе
Бомаршове!
- Товарищ Можаев! Товарищ Благуша! - послышался голос Альберта. - Папа
ждет вас!
Альберт показался из-за поворота аллеи, подозрительно взглянув на
расчехленный аппарат.
Операторы направились к беседке.
- Хуже по литии юридической, - доносился до них голос толстяка. -
Юрисконсульт сумел выиграть за прошлый год лишь семьдесят пять процентов
конфликтных исков к издательствам. Из них за непошедшую продукцию Дормидонта
Сигизмундовича - тридцать семь и чечыре десятых процента. Как ведется
массово-воспитательная работа? Организован кружок по изучению произведений
товарища Бомаршова...
У "Водяного поцелуя" стояла Пелагея Терентьевна. Она была явно
взволнована разговором с Бомаршовым.
- Мы и про кино поговорили, - произнесла Калинкина, когда операторы
поравнялись с ней. - Я ему все выложила. Если уж вы, мол, о нас писать
захотели, надо было хотя бы несколько раз в гости зайти. Познакомиться
поближе.
- Ну, а он что? - спросил Юрий. - Поклялся?
- Какое там! - махнула рукой Калинкина. - Подбоченился фертом и говорит:
"Вы меня не агитируйте: я сам соцреалист с 1917 года!" Вот и попробуй
поговори с ним.
- Придется все-таки попробовать, - запальчиво произнес Юрий.
- Ступайте. Он вас ждет, - сказала Пелагея Терентьевна, опускаясь на
скамейку. - А я здесь от него отдохну.
- Как свадебные переговоры? - шагая к беседке, спросил Можаев Альберта. -