дубка в нашем дворе!
- По какому праву изъяли вишню? Мичуринский сорт, специально наливочный,
собственноручно сажал...
- А я наш дубок знаю, на нем сердце вырезано и стрела. За эти сердечные
дела у нас над Андрюшкой из семнадцатой квартиры суд чести был! И бегу я
нынче в горсовет - встречаю этот дубок под вашим балкончиком!
- Мною указаний по поводу вишневых деревьев дано не было, - сказал
Закусил-Удилов, хмуря свое жирное чело. - Могли в темноте обознаться.
Приняли вашу вишню за липу. И вообще заявляю официально: во дворах деревьев
не брали!
- Не брали! - передразнила женщина. - Что ж он, дубок-то, пешие хождения
совершает?
- А вы не шумите в общественном месте, - грозно сказал Игорь Олегович, -
здесь не положено голос повышать! В то время, когда вся страна отдает силы
озеленению и благоустройству, вы разводите дискуссию по поводу отдельного
ствола! Сознательнее надо быть! Вы скажите прямо: вы против озеленения? А
про остальные дела договаривайтесь с товарищем Сваргунихиным.
И Закусил-Удилов, бросив обнадеживающий взгляд на оторопевшего
Сваргунихина, быстро вышел из кабинета.
Но в приемной Игорю Олеговичу преградили дорогу новый Жалобщики и
челобитчики.
- Не мешайте входу и выходу! - поморщился и. о. председателя горсовета. -
Со всеми претензиями обращайтесь К моему помощнику.
Посетители устремились в кабинет.
Закусил-Удилов уже садился в машину, когда до него донесся разговор между
Сваргунихиным и пострадавшими:
- Дубок наш с сердцем...
- Кого?
- Да не "кого", а куда! Куда дели мое вишневое дерево?
- Кому?
- Незаменимый человек! - молвил Закусил-Удилов, захлопывая дверцу машины.
- Такого только на жалобах и держать! И как только его Калинкин выпустил?
Да, бывают ошибки и у работников областного масштаба.
Около минуты машина катилась вдоль озелененной улицы, но за перекрестком,
над которым уже вторые сутки висел светофор, деревья кончались. Замелькали
щербатые, покосившиеся заборы с надписями: "Осторожно: окрашено!" Гуси,
которые еще не усвоили всех пунктов инструкции об уличном движении, беспечно
фланировали по мостовой. И шоферу все время приходилось то резко
притормаживать, то круто сворачивать в сторону, то беспрестанно сигналить.
Закусил-Удилов рассвирепел.
- Гони невзирая! - приказал он. Но развить скорость автомобиль так и не
успел. Возле городского парка дорогу преградила толпа.
- Тут транспорт бессилен, - сказал водитель и затормозил.
- Сейчас я наведу порядок, - пробурчал Игорь Олегович, вылезая из машины.
- В двадцать четыре секунды!
- Вот и он, - сказали в толпе. - Пусть объяснит эти древесные махинации.
Народ отдыхать хочет, а с парком что сделали?!
С дороги горпарк был виден как на ладони. На светлых песчаных дорожках,
по которым в воскресные дни гуляли молодые кудеяровцы с молодыми
кудеяровками, чернели груды земли. На месте липовой аллеи, любимого убежища
влюбленных, зияли ямы. По газонам и клумбам пролегли гофрированные
тракторные колеи,
- Недовольство высказываете? - нахмурил свое жирное чело Закусил-Удилов.
- Вы, что ж, против озеленения города? Против директив области? Вопрос был
детально обсужден. Слушали, так сказать, постановили. Коллегиально! - и
помидорные щеки гневно заколыхались.
- Если вы коллегиально решили уничтожить городские парки, - крикнул
кто-то, - то такие коллегии...
- Но, но! - разворачиваясь на сто восемьдесят градусов, грозно молвил
Закусил-Удилов. - Полегче с оргвыводами. Вы, что ж, против коллегиального
руководства? Против власти на местах? Может, вы осуждаете не только зеленое
строительство, но и строительство вообще? Я это учту... Ваша фамилия,
гражданин?
Толпа тем временем росла. Люди приходили к воротам парка, чтобы, как
обычно, провести в прохладе рощи несколько часов жаркого летнего
воскресенья. Но, узрев разрушение аллеи и дорожки, присоединялись к
негодующим.
На шоссе рядом с закусиловским автомобилем уже стояло несколько машин.
Затормозил рейсовый автобус "Кудеяров - Красногорск". Из него выбрались на
дорогу пассажиры. Среди них была пожилая женщина в пенсне.
- А из-за чего тут народ толпится? - удивилась она. Близстоящие
кудеяровцы сразу ввели приезжих в курс дела.
- Озеленение методом раззеленения! - подвел итог кто-то.
- Ну, сейчас я с этим Закусилом поговорю, - и женщина двинулась к
маячившей невдалеке фигуре и. о. предгорсовета.
- Эх, вы! - пробираясь через толпу, говорила она стоящим вокруг. - Да
если бы я была кудеяровкой, разве я это дело так оставила? Вы что ж, не
видите? Закусил-то ваш мякинная голова! Гнать его надо взашей с должности! А
вы небось думаете: область, мол, все сама сделает? Эх, вы! Области тоже
помогать надо!
- Дискуссию будете открывать на профсоюзном собрании! - заслышав голос
пожилой женщины, рявкнул Закусил-Удилов. - А смутьянничать здесь я не
позволю! Агитаторша нашлась! Ты знаешь, против кого агитируешь?
Женщина подошла к и. о., поправила пенсне и сказала:
- Где ты взял в долг совесть? Да как у тебя язык поворачивается меня,
старуху, на "ты" называть? И как ты можешь в глаза народу смотреть, когда
тебе перед ним надо на коленях стоять?
- Но-но! - сказал Закусил-Удилов, но уже без особой уверенности в голосе.
(А кто ее знает, эту старуху, может, депутат или из ЦК?)
- Слушай, когда тебе правду говорят. Не хотела бы я быть твоей матерью -
позора не оберешься из-за такого сына! Ведь ты что за два только дня
натворил? Парк изуродовал, деревьев сколько погубил, денег, труда... А ведь
придется насаждения твои через две недели выбрасывать на свалку - не
приживутся. Кто же среди лета пересадки-то делает? И улицы все будут в ямах
- вон, как эти дорожки... Говорят, коллектив, коллектив... А ежели во главе
коллектива стоит вот такой, то и коллективу будет плохо. Сколько сил-то на