даже не хочет со мной разговаривать! Сказывается отсутствие
интеллектуального воспитания.
5 января
А я думал, сегодня еще второе число... Здорово выпили под Новый год!
Сегодня папа читал Петросянкину, Дамоклову и Гурмилло первый акт новой
пьесы "Свет над Кудеяровом". Все единодушно признали пьесу эпохальной и
сверхгениальной. Потом поехали в ресторан "Тянь-Шань", и там вечер кончился,
как всегда, пением песни на стихи неизвестного поэта.
25 января
Приходила какая-то старушка. Говорит, что родная и единственная мать
соблазненной мной девушки по имени Кира. Я полчаса пытался вспомнить - не
мог. Старушка устраивала истерику, хотела видеть папу. Мы ее выгоняли, но
она снова возвращалась. Ничего не выходило. Папа с ней встретился. Пообещал,
разумеется, меня пропесочить. За ужином была лекция, и я поклялся, как
всегда, что буду паинькой и что происшествие с Кирой будет последним...
С горя даже начал писать рассказ - лирическую новеллу:
"Ночь была темна. Не было видно ни зги. Дождь лил как из ведра..." -
хорошее пейзажное начало, много настроения.
Папе пока не показывал. Но я знаю, ему понравится: папа любит, когда я
пишу.
1 февраля
День рождения папы.
Ура! Я, кажется, вышел из финансового кризиса. Вот как это случилось.
Я подарил папе самопишущую ручку со специальным приспособлением - острым
колесиком для отрезания чеков.
Папа у меня все-таки умница: он понял намек единственного ребенка и тут
же, не отходя от подарка, выписал мне чек на тысячу рублей! Я теперь спасен
дней на пять!
Все было бы хорошо, если б не Сима. Сегодня ровно полгода, как я не могу
от нее добиться даже самого обыкновенного свидания без свидетелей. У нее,
мол, муж - ну так чего же? Надо быть выше житейских предрассудков!
Позавчера я притаился в своей машине возле ее парадного. Сима меня не
заметила, и мне удалось кое-что подслушать.
Она дала свой телефон подруге, и я молниеносно запомнил все цифры. Я
очень злопамятен на телефоны!
Сегодня Гурмилло у себя на квартире читал отрывки из нового романа "Забои
и штреки". Присутствовали: папа, Петросянкин и Дамоклов. Единодушно было
признано: роман эпохальный и гениальный. Поехали в "Тянь-Шань"...
23 февраля
Папе прислали заказ на документальный сценарий о семье матери-героини.
Папа увидел в газете снимок семьи Калинкиных - десять детей! - решил писать
о них.
Десять детей! Ужас! Если бы у папы было десять потомков, разве а мог бы
жить такой напряженной творческой жизнью?!
28 февраля
Ездил весь день, высунув язык. Собирал материалы для папиного фильма.
Фотографии из журналов и газет, очерки о семье Калинкиных. Папа даже
прослезился от моей трудоспособности и сказал, что он когда-нибудь, может
быть, сделает меня соавтором.
Завернул на несколько минут в горный институт: Дамоклов клялся, что там в
гимнастической секции колоссальные девочки. Действительно, одна из
гимнасток, Леля, заставила сильнее биться мое молодое сердце.
Вечером был с папой на заседании областного отделения Союза писателей.
Решались проблемы прозы. Папа выступил и призвал всех писать хорошо, на
уровне Гоголя, Толстого и Горького.
8 марта
Познакомился с одной девочкой. Крошка! Пупсик! Зовут Сильвой! Влюбилась
наповал!
Я был не брит, и она мне сразу сказала:
- Фи, Альберт! У вас такой женатый вид!
Три дня доказывал ей, что я холостой.
Был с папой на заседании областного отделения Союза писателей.
Решались проблемы поэзии. Папа выступил и призвал всех писать хорошо, на
уровне Пушкина и Маяковского.
18 марта
Леля из горного института все больше и больше мне нравится.
У нее есть что-то общее с Симой... Ей в драмкружке поручают играть
положительных героинь... Но я ей нравлюсь...
Держал пари с Дамокловым: он утверждает, что роман с Лелей будет
повторением истории с Симой. Нет уж, дудки! Это вопрос моего престижа!
10 апреля
Романцеро с Лелей развивается настолько плодотворно, что "эта благодать
уже стала надоедать", как говорит Дамоклов. Я сказал Леле, что еду в
командировку по папиным делам, что у меня внеочередной зачет и еще что-то.
Недели две могу жить свободно!
3 мая
Не жизнь, а оперетта! Только уводил Сильву, познакомился с Марицей!
Сильва слишком занята. Не девушка, а синий капрон какой-то.
Был с папой на заседании областного отделения Союза писателей.
Решались проблемы критики. Папа выступил и призвал всех писать хорошо, на
уровне Зелинского, Добролюбова и Чернышевского.
Когда мы вышли, Дамоклов вдруг стал говорить, что я ничего не делаю для
вечности! Это я-то!..
- Тебе, - говорит, - двадцать три года, а Гюго в четырнадцать лет был
лауреатом! В двадцать лет какой-то там Мюссе стал знаменитым. Лермонтов к
двадцати трем годам написал уже большую часть своею полного собрания
сочинений!
Но я разбил Дамоклова в пух и прочие прахи. Я принес папины записные
книжки, в которых было написано: "Стендаль - "Красное и черное" - в 48 лет",
"Ричардсон - первый роман - в 50 лет"... Дамоклов был сражен на корню!
После этого мы несколько раз выпили за мои успехи и способности!
Боже, какой я талантливый!
9 мая
Все было бы отлично, если бы не этот злополучный горный институт. Там
всякие комитеты суют нос во все дела. Меня - подумать только! - вызывают на
комитет для разговора.