Автандилович. - И еще одна проблема: стрижка щенячьего поголовья для
джемперовязальной промышленности! Переворот в текстильной индустрии!
Ощущаешь, дорогая? Это типичная докторская диссертация.
- Если ты успеешь ее защитить, - зловеще молвила жена. Но блестящим
перспективным планам не удалось сбыться. Через два дня пришел какой-то
нахальный человек. Он объявил себя владельцем соседнего дома и потребовал
возвращения пуделя в дачное лоно. Выяснилось, что голубая окраска собаки не
наследственная, а благоприобретенная. Чтобы белая шерсть пса не пожелтела,
при купании в лохань кладут синьку. На этот раз воду пересинили.
Несмотря на удар, нанесенный неблагодарным четвероногим, Хватадзе твердо
решил работать в области экспериментов над домашними животными.
За два года Гавриил Автандилович стяжал известность в меховой
промышленности. С упрямством одержимого гонораром человека он пытался вместе
с профессором Динозавровым вывести устойчивый гибрид свиньи и лисы
чернобурки. Хватадзе действительно присвоили звание кандидата наук, после
того как он вырастил боровка чернобурой масти.
- Вот когда на этом поросенке вырастет мех, - пообещали ему, - тогда
стяжаете и звание доктора.
Но мех на боровке почему-то упрямо не всходил, и Хватадзе уже начал
присматривать себе следующий объект исследования.
Идея, как и все гениальные идеи, родилась случайно. Супруга Гавриила
Автандиловича так строго следила за собой, что он никогда не мог разобрать,
где кончается косметика и начинается подлинник.
Наблюдая как-то раз за процедурами массирования, втирания, облучения и
завивания, Хватадзе набрел на поразительное открытие.
- Вай! - изумился Гавриил Автандилович. - Вот он, выход! Докторская
степень у меня в кармане!
В эту же ночь были продуманы все детали создания синтетической овцы...
...Минут через десять Можаев встретился с Хватадзе у погребка, издающего
винный запах.
- А, дорогой, кругом ходил, вокруг гулял, да? - нервно спросил кандидат
наук, вытирая бумажной салфеткой лоснящиеся губы. - Жизнью рисковал,
дорогой?
- Что мне бояться? - молвил Юрий. - У меня ботинки на микропористом ходу.
- Хватадзе, понимаешь, задержался! - сказал кандидат наук. - Говорю ей:
"Сушись скорее, баранья твоя голова! Кино ждет. Режиссер ждет! Товарищ во
дворе сидит!" Но разве она понимает?
Уловив на лице Юрия насмешливое выражение, Гавриил Автандилович пылко
заговорил:
- Дело Хватадзе, дорогой, надо ценить! Хватадзе уважать надо! Знать надо,
что он открыл!.. Понимаешь, каракуль считается так; чем старше, тем хуже,
тем дешевле. Кольца крупней. Завиток грубей. Овчина получается в конце
концов. А метод Хватадзе научный. Передовой. Берется, понимаешь, простой
шашлычный барашек. К двум годам Хватадзе с помощью секретных лучей из этого
барана-дворняжки делает самый лучший каракуль! Большая выгода промышленности
получается, дорогой! Обычно на манто, например, берется десять юных ягнят. А
Хватадзе делает шубу из двух взрослых овец. Твой Протарзаношвили молодец.
Правильно задумал: биографию барашка от пастбища до манто... Понимаешь,
дорогой?
- Понимаю, - отвечал Юрий. - Но почему у вас в лаборатории, как в духане,
шашлыком пахнет? Это синтез или анализ?
- Ай, злой человек! При опыте, при облучении, перегрев иногда
получается... Вот барашек и начинает пахнуть!
- А при чем здесь жареный лук? Да еще вино?
- Секрет изобретателя! - прошептал Хватадзе, сверкая глазами. - Свойство
лучей, понимаешь?
На крыльце веранды появилась женщина в синем комбинезоне. Она тащила
упирающуюся овцу. Синтетическо-аналитическая овечка выглядела ослепительно.
Ее можно было вести на любую выставку. Даже у орла-ягнятника и то не
поднялось бы крыло на такую красоту!
- Невозможно оставаться равнодушным при виде такой прелести, - сказал
Юрий умиленно. - Разрешите, я ее сниму на память?
- Пожалуйста, дорогой! Гавриил Хватадзе совершил великое открытие! Он его
не скрывает! Гавр сделал свое дело - Гавр может уходить. Пусть потомки носят
мой каракуль!
...По дороге к кинотабору у всех троих спутников было бодрое настроение.
Овца радовалась окончанию лабораторной процедуры. Юрий размышлял о том,
какой восторг на студии вызовут снятые через окно кадры. Хватадзе предвкушал
тот торжественный день, когда экраны всей страны покажут его лицо миллионам
зрителей. По небу, гонимая ветром-чабаном, бежала отара облаков. Заходящее
солнце было наполовину прикрыто черной, как бурка, тучей.
Хватадзе, подталкивая подопытную овцу, направился к холму. У
протарзановского шатра стояла Арзамасцева. Мэтр, прощаясь, галантно целовал
ей руку.
- Ксения Николаевна? - удивился Юрий. - Еще здесь?
- Овец можно отправлять к родным очагам! - раздался над лугом усиленный
рупором голос Виктора Викторовича. - Продолжаем крупноплановые съемки!
Гиндукушкин опрометью бросился выполнять приказ и налетел на Юрия.
- Какая женщина! - скосив глаза в сторону Арзамасцевой, сказал Власий. -
Одно слово - и мэтр пал к ее ногам, вернул овцам свободу! Законные владельцы
уже разгоняют их по домам! Сила убеждения!
- Протарзанов просто испугался вмешательства прессы, - усмехнулся Юрий. -
Ксения Николаевна не только редактор многотиражки, но и фельетонист
"Красногорской правды".
- Я бы запретил красивым женщинам писать фельетончики, - сказал
Гиндукушкин. - Неужели они не могут найти себе другого занятия, более
благородного?
Маленькие глазки Власия блудливо бегали. Носик-флюгер румянился под
прощальными лучами солнца. Власий боялся, что Можаев станет расспрашивать
его об утерянном письме...
- Может, помочь тебе чем-нибудь, старик? Может, вы с Благушей решили
все-таки доснимать свой шедевр? Вам нужна, наверное, пленка? Коробочку я
могу устроить. Из собственных запасов. Как близким друзьям, а?
- Пленки нам действительно не хватает, - огорченно сказал Юрий. - Посему
от даров не отказываюсь! Ну, я пойду к Протарзанову. А ты меня потом