сельскохозяйственных наук исчез так незаметно, словно он был доктором черной
магии.
- Закономерность, - сказал Валаамов. - Мистификатор сам всегда становится
в конце концов жертвой мистификации. Эффекты - это еще не вся жизнь, Виктор
Викторович.
- Скольжение по поверхности приносит пользу преимущественно в
конькобежном спорте, - резюмировал Шишигин.
- Меня ввели в заблуждение, - расхаживая вдоль стола, говорил
Протарзанов. - Со всяким, может случиться. Не надо делать из рокового
стечения обстоятельств трагедию в пяти актах. Я был окружен неискренними
людьми! Подумать только, Хватадзе! Фениксов!.
- Я полагаю, - предложил Валаамов, - что говорить о фильме "Красногорское
руно" нечего. А режиссеру Протарзанову придется посвятить специальное
заседание художественного совета!
- Присоединяюсь, - с достоинством произнес Протарзанов, - и даже требуй.
Уповаю на справедливость. Мы, ведущие мастера, тоже не чужды самокритики.
И вот, наконец, прозвучали долгожданные слова:
- Переходим к просмотру кусков очерка "Дружная семья", Операторы - Юрий
Можаев и Мартын Благуша. Автор сценария - Дормидонт Бомаршов! - Шишигин
торопливо направился в просмотровую будку, чтобы заменить вышедшего в зал
Благушу.
- Интересно, что они там сняли! - зловеще прозвучал голос Протарзанова.
- Ну, будет буря! - негромко сказал Благуша, пожимая руку Юрия. И все
услышали отчетливый голос Можаева:
- Будет буря? Мы поспорим и поборемся мы с ней! И в который раз за этот
вечер в просмотровом зале погас свет.
Фельетон двадцать девятый
НЕ ПРОХОДИТЕ МИМО!
ИЗ ПИСЬМА МАРТЫНА БЛАГУШИ НАДЕЖДЕ КАЛИНКИНОЙ
"...и вот, наконец, прозвучали роковые слова: "Переходим к просмотру
кусков очерка Юрия Можаева и Мартына Благуши "Дружная семья".
Представляешь, Надя, как затрусилось мое мужественное операторское
сердце? В этот момент Юра шепчет: "Бесчувственная ты личность! Во мне каждый
атом трепещет, а тебе хоть бы что!" Хотел я ему ответить... Но тут меня
выручил Костя Шишигин (тот самый, который спалил Фениксова. См. данное
письмо стр. 2). Он пробасил из проекционной будки: "Начинаем".
Когда я увидел Тимофея Прохоровича в тени пальм, кактуса и фикуса - как я
порадовался, что в зале темно и никто не видит моего лица! Неужели это
творение рук моих? И не успел я раскаяться, как во тьме прозвучал голос
Протарзанова:
- Вазочки! Пальмочки! Инсценировочка! А ведь разыгрывали из себя голубых
ангелочков без страха и упрека!
Но друзья самоотверженно выполняли наши инструкции и продолжали крутить
ленту.
Протарзанов пытался хорохориться и в то время, когда Вера в своем
экзотическом платье чистила картошку, и во время других кухонных кадров.
- В этом городе нет газа! - кричал он восторженно. - Весь Красногорск
стряпает на примусах! Поглядите на эту фифочку! Ей только бального платья не
хватает.
Это, Наденька, были самые острые минуты. Справа меня заговорщицки
подталкивала в бок Пелагея Терентьевна, слева таранил мои ребра Юркин кулак.
А я не мог ответить Можаеву тем же! Во-первых, я всю жизнь страдаю от
врожденной вежливости, а во-вторых, мы в разных весовых категориях.
Сколько раз это выручало Юрия!..
Тут Юрии объяснил худсовету, что кадры с пальмами и картошкой снимались
строго по бомаршовскому сценарию. И что это - каемся! - инсценировка
чистейшей воды.
Тотчас же был прокручен эпизод, где я, жертва протарзановского метода,
чищу картошку для Веры. Физиономия у меня, очевидно, была настолько
одухотворенной, что весь зал смеялся четыре с половиной минуты. Пелагея
Терентьевна пыталась утешить меня тем, что я в жизни якобы выгляжу лучше и
умнее. А как тебе кажется, мама права? (Специально для выяснения этого
вопроса посылаю тебе свою фотографию. Кстати, Пелагея Терентьевна передаст
тебе квитанции Красногорского ломбарда - ты выкупи Юркины и мои часы. Деньги
я высылаю переводом.)
Такой же теплый прием получил кусок ленты, где роскошный кабинет Тимофея
превращался в обычную рабочую комнату. Сваргунихин и Умудренский в поте лица
вытаскивали пальмы и прочую бутафорию. У твоего братца был такой смущенный
вид, словно ему вынесли общественное порицание. Пелагея Терентьевна тяжко
вздыхала...
- Представляете, - сказал Юрий, - сколько подлогов нам пришлось бы
сделать, если б мы продолжали снимать по Бомаршову?
Тогда один из членов худсовета - впрочем, он не заслуживает того, чтобы
его описывали, - запаниковал: "А что, мол, будет, если все начнут снимать
без сценариев, по-своему? Это, дескать, гибель кино, крах жанра и даже
падение нравов..."
Твоя мама не выдержала, встала и...
- Если бы я была вашей матерью, гражданин хороший... Ну, словом, тебе
известно, как она вступает в бой! Она выложила все. И то, что у нее большой
опыт съемок, и что о вашей семье всегда пишут только в двух цветах - голубом
и розовом, а внутрисемейные дела далеко не в порядке... Откровенно было
скачано и о "светской" Вериной жизни...
Как ты уже догадываешься, поединок кончился в пользу мамы. И мы показали
все остальные куски.
Мне немного неловко писать о дальнейших событиях, а то ты подумаешь, что
среди всех моих недостатков основное место занимает нескромность. Но мама
тебе может подтвердить, что даже Валаамов жал руки мне и Юрию. Одним словом,
имели место кое-какие поздравления. Я до сих пор как-то не догадывался, что
это довольно приятное чувство, когда тебе говорят теплые слова...
Но не думай, что добродетель (то-есть мы с Юрой) торжествовала на все сто
процентов. Нет, нам дали много поправок и упрекали за ряд технических
промашек.
Виктор Викторович с заседания величественно удалился, даже не подойдя к
нам.
- Я берегу здоровье молодежи! - объяснил он окружающим. - У меня грипп!