сравниться только артисты МХАТа.
Если начальник любит стрелять уток, то его обожатель в своем усердии
готов заменить охотничью собаку и за две недели начинает отрабатывать перед
зеркалом стойку. Если сын начальника коллекционирует фантики, то подхалим,
даже рискуя получить сахарную болезнь, готов питаться одними конфетами и
аккуратно складывает в бумажник разноцветные этикетки. Если жена начальника
страдает полнокровием и лечится пиявками, то иной подчиненный ее мужа готов
их выращивать на собственном теле. Так подхалимы вели себя тысячелетиями.
В старые годы, когда подобное поведение было у хозяев в почете, льстецам
и подлизам жилось вольготно.
При социализме подхалиму трудно. Попробуй Пристукни в присутствии
посторонних перед начальником каблучками - сразу заметят и осудят.
И все-таки подхалимы еще существуют. Есть категории подхалимов-рвачей,
есть категории подхалимов-карьеристов. Представьте себе: в учреждении за
соседними столами трудятся два сотрудника. У них в принципе одинаковые
анкеты, одинаковые столы, одно и то же количество благодарностей в приказах.
Но... начальником отдела может быть назначен только один из них - тот, кого
скорее заметят и оцепят... Значит, решает один из них, пусть заметят меня. И
с этого дня он начинает оставаться вечерами, чтобы написать доклад за
начальника. Он строчит в местную газету заметку об успехах своего
учреждения. О начальнике ни слова. Но начальнику будет все равно приятно.
Глупо было бы писать: "Под руководством Ивана Ивановича мы достигли..." Не
те времена!
Времена новые, а душа у подхалима старая. И он вынужден маскироваться,
гримироваться, уходить в подполье... Поскольку прежние патентованные способы
подхалимажа недействительны, приходится искать новые щели в сердцах
руководства, разрабатывать сложные способы эмоционального и психологического
воздействия.
Подхалим не имеет лица, но его надо уметь увидеть. Нынче он не гнет спины
и не жмет подобострастно длани. Иной, может быть, вообще начальнику два
пальца подает да еще при этом в сторону глядит. Но этими двумя пальцами
нью-подхалим такой выкрутас учинить сумеет, что начальниково сердце из-под
жилетки достанет да себе в карман и переложит...
... - У меня все вперед на сорок ходов продумано, - крикнул тугому на ухо
агенту снабжения Сваргунихину руководитель АХО облторга Умудренский. - Как у
Ботвинника!
- А кто... этот Ботвинник?
- Благодаря разумно сделанным ходам он стал чемпионом... Гроссмейстер
шахматных комбинаций... На сорок ходов вперед мыслит!
- Да который раз я тебе говорю сегодня, - рассердился Сваргунихин, - не
ори ты, сделай милость, так глухим стать можно.
- Так тебе же на ухо все кричат, - удивился Умудренский. - И я привык. Ты
ж глухой! Если я тебе скажу нормально, ты не уловишь мою мысль.
- Если я не в учреждении, а в частной квартире, я слышу лучше, - сказал
Сваргунихин и шевельнул большими, похожими на листы капусты ушами.
- Тогда слушай. Ты можешь прославиться. Ты можешь обогатить свою
автобиографию. Хочешь?
Сваргунихин слушал, раскрыв рот и пожирая глазами начальника АХО.
- Согласен, - сказал он. - Что надо делать? Умудренский начал возбужденно
ходить по комнате. Он был похож на контрабас. Грифом служила маленькая с
лысинкой головка, посаженная на длинную жилистую шею. Туловище его в
полувоенной гимнастерке, перетянутое по талии широким флотским ремнем, и
широчайшие окорока галифе довершали сходство со смычковым инструментом.
- Ты же знаешь, завтра у нас в торге будет киносъемка. Снимают Калинкина.
Улавливаешь эту мысль? На моих глазах съемки не первый раз. В таких случаях
положено хорошо обставить кабинет начальника. Во всех областях наш торг
будут смотреть - нельзя ударить лицом в грязь. И еще одно: необходимо нам
попасть в кадр. Представляешь значение? Кого снимают в фильмах? Передовиков.
А что такое передовик? Тот, кто впереди, кто к начальству, значит, поближе,
А как к нему приблизиться, если оно несознательное, вроде нашего Калинкина?
Вот и необходимо смекалку проявить, на всесоюзный экран проникнуть...
"Красногорский облторг. В главных ролях: Калинкин, Умудренский,
Сваргунихин". Понял? Ты об этом в анкетах писать потом можешь.
- В анкетах что, - сказал Сваргунихин мечтательно, - вот в трудовой бы
книжке...
- А зачем? Тебе тогда никакое сокращение штатов не страшно. Тебя куда
хочешь возьмут! Ведь все начальники в кино ходят. Популярность, брат, это
самое дорогое. Улавливаешь мою мысль?
- Улавливаю, - подтвердил Сваргунихин, тяжело дыша от волнения. - Что я
должен делать?
- Ты достанешь обстановку, - сказал Умудренский, - а я тебя пущу в кадр.
Вот у меня списочек вещей первой необходимости... Пальмочки. Три запасных
телефончика. Ковры-самоцветы. И позвони, не забудь, в филармонию - там
обещали вазу какой-то Турнепсовой...
- Многовато, - проглядывая список, заметил Сваргунихин. - Но ради будущей
автобиографии поднатужусь. Это я возьму там... это дадут здесь... это
займу... это обменяю... А в какой кадр ты меня пустишь?
- В таких случаях что снимают? Как накладные на подпись приносят или как
начальник с сотрудником беседует. Иногда - совещание. Я буду беседовать с
Калинкиным как сотрудник. А ты давать бумаги на визу... Завтра приходи
пораньше - подробности отрепетируем на месте. Нужно все заранее учесть.
Плановость - великая вещь. На вдохновенье надейся, а сам не плошай. Ты все
расслышал как следует? Не перепутаешь? Момент исторический!
- А может, для Калинкина еще букет цветов купить, на стол поставить? -
неуверенно спросил Сваргунихин.
- Это уже будет подхалимаж, - возразил Умудренский. - Делай, как говорят.
Понял?
- Расслышал. Главное, чтобы все было, как ты рассчитываешь.
- У меня не сорвется. У меня все рассчитано на сорок ходов вперед. Учись,
брат, предусмотрительности! Раз съемка назначена на десять, то вещи
заказывай к семи, - значит, к девяти только доставят... И вообще учти, в
смысле времени всегда надо страховаться: на собрания приходи на два часа
позже, в очередь за апельсинами становись на два часа раньше. И так и так
попадешь к открытию. Тебе трудно - ты глухой. Ты всего уловить не можешь. И
вообще как ты работаешь - непонятно.
- Раз ты мне, Умудренский, доверие оказываешь, - сказал Сваргунихин,