— Ты будешь приманкой. Это самое ответственное дело! — успокоил ее Егор.
— Какой еще приманкой? — подозрительно спросила Катя.
Ее вопрос поверг Егора в смущение. Было похоже, он уже жалел, что употребил именно это слово.
— Ну как тебе сказать… видишь ли… э-э… я неудачно выразился, — забормотал он.
— Кажется, я понял. Наш вундеркинд-переросток отвёл тебе роль червяка на рыбалке. Ты будешь приманивать Аттилу на себя, потому что именно тебе он показывался чаще остальных, — объяснил Дон-Жуан.
— Эх вы рыцари! — фыркнула Катя. — Скормят бедную девушку привидению, а потом скажут, что так и было.
— Если хочешь я буду приманкой вместо тебя! — вызвался Дон-Жуан.
— Ну уж нет! — подумав, отказалась Катя. — На тебя Аттила не клюнет. Ты не аппетитный и даже не хорошенький.
«Великолепная пятерка» спустилась на первый этаж. Егор включил обнаружитель, и инфракрасный луч заскользил по недавно окрашенной стене подъезда. Сам луч был невидимым, но в тех местах, куда он попадал, краска начинала едва заметно светиться. Осторожно, держась рядом, ребята двинулись вперёд. Рукой, в которой был зажат обнаружитель, Егор делал быстрые движения, шаря лучом по потолку, стенам, ступенькам и оконным проемам. Не знающее материальных преград привидение могло появиться отовсюду.
Прислушиваясь к ударам своего сердца, Катя шаг за шагом поднималась по лестнице. Она даже вошла в своеобразный ритм: один удар сердца — одна ступенька. Если действовать в ритме, то не так страшно, тем более, что совсем близко, всего в шаге за ее спиной, следовал Дон-Жуан, готовый устремиться к ней на помощь.
Внезапно инфракрасный луч стал то вспыхивать, то угасать, отмечая перепады потусторонней активности. На дисплее обнаружителя, который Гений переделал из игрушки «Томагоччи», появились какие-то цифры, и по изменившемуся лицу Егора Катя поняла, что происходит что-то важное.
— Оно где-то рядом! — одними губами прошептал Гений.
— Где? — так же шепотом спросила Катя.
— В трех-четырех метрах от нас… Скорее всего на этой площадке! Или, может, за одной из стен.
Они поднялись еще на несколько ступенек и стояли теперь перед изгибом лестницы. Обнаружитель потрескивал теперь как счетчик Гейгера, а расстояние на дисплее все уменьшалось.
3 метра… 2,7… 2,2 … 1,9… 1,5 метра…
— Осторожно! Биоэнергетическая активность у него просто сумасшедшая! — предупредил Егор. Он повернулся к Дон-Жуану, и тот увидел, что волосы на голове у Гения наэлектизовались и поднялись вверх. «Наверное, у меня то же самое,» — подумал он и, одним шагом преодолев несколько ступенек, оказался рядом с Катей.
Девушка благодарно сжала ему руку. Хорошо, когда рядом с тобой есть человек, на которого можно положиться.
— Считаю до трех и освещаю площадку… — шепнул Гений. — Приготовились… Один… Два…
Внезапно за их спинами послышалось странное клококатье. Ребята круто обернулись и завопили. За их спинами, подняв над головой руки, стояло долговязое существо в спортивных трусах и в тапках. Лицо у него было уродливое, ужасного желтого цвета и вдобавок все покрытое шрамами. Изо рта у монстра торчали два желтых клыка. У ребят перехватило дыхание. Они не могли даже бежать: ведь впереди было привидение, а сзади этот монстр.
Неожиданно монстр протянул длинную худую руку и щелкнул Катю по носу. Катя завизжала, едва не потеряв сознание, а Дон-Жуан, собрав все мужество, заслонил собой девушку.
Монстр тоже дал Дон-Жуану щелбана и сказал гнусаво:
— Сайка за испуг!
Внезапно ребята все поняли. Этот гнусавый насморочный голос мог принадлежать лишь одному человеку в мире — остряку-самоучке Кузьме Хихикину, имевшему поразительную способность появляться именно там, где не нужно и тогда, когда не нужно. Хихикин снял с лица резиновую маску и продемонстрировал свое собственное, смахивающее на большую редиску лицо.
— Ну и что вы тут делаете? Колитесь! — потребовал он.
Гений взглянул на дисплей и с разочарованием убедился, что призрак удалился.
— Что хотим, то и делаем! Нельзя, что ли? — вызывающе ответил Федор, пряча пульт в карман.
— Не груби старшим! А то уши надеру! — рассердился Хихикин.
— Попробуй! — предложил Федор.
— Хватит, ребята! Перестаньте! — Дон-Жуан миролюбиво протиснулся между ними. — Хихикин, сколько тебе лет, что ты в маске бегаешь? Лет двадцать пять?