Хихикин глубоко вздохнул, растянул рот в напряженной улыбке и позвонил, а Паша вдруг подумал, что на самом деле остряк-самоучка не так уж и уверен в себе. Более того, внимания женского пола ему явно не достает.
— Кто там? — донеслось из-за двери.
— Это я… кгхм… Кузьма… кгхм… — откашлялся Хихикин.
— Привет, Кузьма!.. Ого, просто боб и соломинка! — засмеялась Маринка, открывая дверь. Действительно, толстый невысокий Паша был похож на боб, а длинный тощий Хихикин на соломинку.
Впустив их, Маринка вернулась к зеркалу. Она собиралась куда-то и теперь накладывала макияж. Ее длинные завитые волосы падали на плечи светлорусым водопадом. Да и не только волосы, вся Маринка была так прекрасна, что у Паши перехватило дыхание. У Хихикина, видимо, тоже.
На трюмо рядом с зеркалом стоял огромный букет роз — штук наверное двадцать пять или двадцать семь. Паша вспомнил свои куцые гвоздики, и ему стало грустно. «Наверное, это тот идиот на «Паджеро», — подумал он.
— Ты… того… сегодня вечером что-нибудь делаешь? — наконец отважился произнести Хихикин.
Маринка улыбнулась.
— Делаю, но не с тобой. У меня свидание, — сказала она.
— Да, э-э… Ну я просто так спросил, — огорчился Хихикин. — Хочешь анекдот?
— Хочу, если он не про червяков на дороге, — сказала Маринка.
— Откуда ты знаешь, что я именно его хочу рассказать? — поразился Хихикин.
— Оставь всякую надежду, Хихикин. Тебе при всем желании меня не удивить, — Маринка взяла духи и коснулась стеклянной палочкой ямок под ушами и волос.
— А вот и нет, удивлю! — с отчаянием в голосе сказал Хихикин. — Видишь эту штуку? Думаешь, это кувалда? На самом деле это дуромер.
— Думаешь, я в этом сомневалась? В двадцать шесть лет бегать с надувной кувалдой — это уже о многом говорит, — снисходительно сказала Улыбышева.
Маринка разговаривала с ними, а сама смотрела на свое отражение в зеркале, явно убежденная, что ничего более красивого в комнате всё равно не найти. Изредка она придавала своему лицу какое-нибудь новое выражение и вглядывалась в зеркало еще пристальнее, словно прикидывая, идёт ли оно ей, это выражение или не идет.
— Всё! Мое терпение истощилось! Прощайся с жизнью! — с театральной интонацией произнес Хихикин и огрел Маринку надувной кувалдой по макушке.
Стрелка прибора дрогнула и слегка сместилась, но в правую, а в левую сторону. «Что бы это значило? — задумался Паша. — Может, она порабощена привидением? Хотя нет, не похоже. Тогда бы стрелка сместилась не влево, а вправо и ее зашкалило бы в красный сектор.»
Маринка недовольно оглянулась на Хихикина и поправила прическу.
— Брысь отсюда! — сказала она. — Справки в детский сад выдают в другом месте!
Хихикин и Паша Колбасин понуро двинулись к двери, но Маринка, изогнувшись, поймала Пашу за локоть.
— Погоди-ка! Это ты мне письма пишешь? Я тут тебе недавно ответ написала. На держи! — она открыла один из ящиков и протянула Паше большой конверт.
Колбасин жадно схватил конверт и прижал его к груди. Сердце забилось взволнованно и радостно. Конверт был тяжеленный. Похоже было, что Маринка написала ему в ответ целый роман. Паша уже предвкушал, как будет это все читать, но его ожидало огромное разочарование. В толстом конверте он нашел свои собственные письма, исчерканные красной ручкой, с исправленными грамматическими ошибками.
Маринкин же ответ состоял всего из одного предложения и был написан с обратной стороны конверта: «Безграмотно! 3/2-!»
В тот момент, когда Паша это прочитал, он почувствовал себя как лебедь, которому притаившийся браконьер выстрелил в сердце зарядом картечи.
ПСЫ АТИЛЛЫ
— С меня хватит. Баста! Держи свой дуромер!
Непризнанный гений и непризнанный король юмора, Хихикин сунул кувалду Паше, бросил ему датчик и, сунув руки в карманы, стал спускаться по лестнице. Встреча с Маринкой привела его в дурное расположение духа. Похоже, сегодня Маринка Улыбышева, сама того не подозревая, нанесла тяжелые сердечные раны двум рядовым из армии своих поклонников.