Волоча за собой кувалду, Паша подошел к дожидавшимся его ребятам.
— Ну как? — спросил Федор.
Он догадался набросить на свой скафандр старый отцовский плащ с капюшоном, и теперь выглядел, хотя и нелепо, но внимания не привлекал.
— Да вроде пусто, — сказал Паша. — Но стрелка почему-то отклонилась влево. Это ничего?
— Ничего, — кивнул Егор. — Но это значит, что у Маринки мозговая активность ниже нормы. Только и всего.
— Другими словами, твоя Маринка — дура! — сказал Федор.
Паша глубоко вздохнул. «Все равно я ее люблю,» — подумал он.
— Кто еще остался? — спросила Катя. Она грустно смотрела в окно и думала о своем гусаре.
— Гавкины и старик из 13-й, — сказал Дон-Жуан.
— Самые трудные орешки. К Гавкиным не сунешься, а старик к себе и на порог никого не пускает, — заметил Паша.
— К старику пойду я. Спрошу не надо ли в магазин сходить или еще чего. Одним словом, придумаю что-нибудь, — уверенно сказала Катя.
— А к Гавкиным, выходит, мне идти? — вздохнул Дон-Жуан.
— Кто виноват, что они тебе выпали по жребию? — лицемерно посочувствовал Федор.
— Хорошо, я пойду, — Дон-Жуан забрал у него кувалду.
— В самом деле пойдешь? — удивился Федор.
— Тебе этого не понять. Я недавно прочитал у Монтеня, что человек должен заставлять себя переступать через «не хочу». Когда человек сам, без принуждения, делает то, чего ему не хочется, в эти мгновения и развивается воля.
— Ну давай-давай, развивай волю. Я буду рядом. Если что, подстрахую тебя! — пообещал Федор.
Дон-Жуан подошел к квартире No 5 и, глубоко вдохнув, нажал на кнопку звонка. Двери Гавкиных напоминали крепостные ворота. Внутри железные, снаружи они были обиты искусственной кожей, а на уровне груди звонившего находился громадный глазок-перископ, позволявший владельцам квартиры видеть все, что происходит на площадке.
Не успел звонок пропасть в недрах квартиры, как послышалось низкое рычание, означавшее, что гавкинские бультерьеры собрались встречать незваного гостя.
— Великанша, Годзилла, Миссис Дракула, Вампирша, назад! Пропустите мамочку к дверям! Посмотрим, кто пришел к нам в гости, — услышал Дон-Жуан голос хозяйки дома.
Дон-Жуан переступил с ноги на ногу, оценивая расстояние до ближайшей лестницы. Если что, бежать придется туда. Ну и клички же у этих собачек! От одних имен дрожь пробирает.
Гавкина выглянула на площадку. В приоткрытую дверь сразу высунулись две собачьи морды, смахивающие на свиные. Чувствовалось, что этих двух бультерьеров сзади подпирают еще два, потому что то и дело одна из морд исчезала, а на ее место сразу высовывалась другая.
— А, это ты! Чего тебе надо? — подозрительно спросила Гавкина.
— Э-э… видите ли… — замялся Дон-Жуан. — Я был в цирке и купил там вот эту кувалду. Она надувная. Вот смотрите, бьешь ей по лбу и совсем не больно.
И демонстрируя это, Дон-Жуан вначале ударил по лбу себя, а затем Гавкину. Затем он бросил беглый взгляд на прибор. Стрелка оставалась на месте.
— Что за дурацкие шутки? — нахмурилась Гавкина. Маленькая, белобровая, с глазками в кучку она походила на лисицу.
Одна из собак просунула морду дальше остальных. Ее вислые губы поползли кверху, обнажив короткие крепкие клыки.
— Назад, Миссис Дракула! Не смей бросаться! — скомандовала хозяйка, хватая ее за загривок. Собака неохотно послушалась и отступила, зато заволновались другие.
— Кто там еще пришел? — раздался грозный голос, и, отстранив жену, из-за дверей выглянул сам Гавкин.
— Да так, ничего, — Дон-Жуан заставил себя широко улыбнуться. — Вот кувалду показываю. Смотрите, как смешно! С виду настоящая, а на самом деле надувная. Стукаешь, а не больно!