Катя бросилась было к забору, но голос старика остановил ее.
— В них больше ничего нет. Все души захватил Аттила: унес, вобрал их в себя. Получилось, что все эти столетия я копил и собирал души для него, будь я проклят. Сейчас он в двадцать девять раз сильнее, чем был до встречи со мной.
— Значит, их души теперь у Аттилы, вернее в Аттиле? Но как такое может быть? — пораженно спросил Дон-Жуан.
— А как может озеро вбирать в себя ручьи, а океан реки? Как могут кирпичи становиться домом, а золотые монеты, попав в кошелек, обретать власть над людьми? Так и души войдя теперь в Аттилу, утратили себя и стали его частью, — ответил старик.
— А если мы победим Аттилу, мы сумеем их освободить? — спросила Катя.
— Аттилу нельзя победить. Он сеет страдания и смерть, хуже того, он сам и есть смерть, — убежденно сказал Фесандопулос. — А теперь прощайте: больше мы никогда не увидимся. Всё, что есть в той квартире, ваше. Мне уже ничего не нужно.
Собравшись с силами, он встал и, шатаясь, пошел по аллее. Катя и Дон-Жуан не пытались останавливали его, а лишь смотрели ему вслед.
Уже отойдя от них шагов на десять, маг обернулся и крикнул:
— Знайте же, жалкие! Аттилу теперь не остановить. Он найдет способ пробиться к власти. Он не остановится не перед чем. Он зальет этот мир кровью! Кровь и страдания людские, вот что ему действительно нужно, чтобы чувствовать себя живым, даже стоя за дверью гроба…
МАМЕНЬКА ВНАГРУЗКУ
— Всё, что у нас осталось — этот кувшин. Мы точно знаем, что Аттила время от времени возвращается к нему как к месту своего долговременного заточения, — сказал Егор, когда утром вся «великолепная пятерка» собралась в комнате братьев Лопатиных.
— А если он попытается его выкрасть? — спросил Федор.
— Всё возможно. Именно поэтому мы должны быть наготове.
Дон-Жуан подошел к столу технического гения и принялся разглядывать лежащие на нем чертежи. Чертежи были такой сложности, что Дон-Жуан не понял в них абсолютно ничего, тем более, что гений не был сторонником аккуратности и чертил часто как попало, чтобы только самому разобраться.
— Я всё думаю, почему Аттила не убил Фесандопулоса? — спросил он.
— Для утоления мести ему нужна не смерть мага, а его мучения, — сказала Катя. — Он лишил Фесандопулоса бессмертия и собранных им душ, а для того это куда как мучительнее.
— Пускай так, — с некоторым сомнением произнес Дон-Жуан. — Значит, своему убийце Аттила отомстил. И что он будет делать теперь, когда уровень его психоэнергии возрос и он завладел знаниями и умениями всех двадцати девяти душ?
— А тебе не по барабану, что он будет делать? — поинтересовался Федор, переходя с прямого шпагата на поперечный. Каждое утро он по полчаса занимался растяжкой.
— Чтобы победить противника, нужно поставить себя на его место и попытаться предугадать все его действия, — сказал Дон-Жуан. — Разве вас в карате этому не учат?
— Да ну, не люблю я этой философии, — поморщился Федор. — У меня философия простая: если прищурился и плечо поднял — значит, сейчас рукой ударит, а если колено поднимает, то ногой. Как-то был у нас случай на соревнованиях, поставили меня против одного парня, а тот тяжелее меня на десять килограммов и старше на год. Стал он меня теснить. И тут я вижу, что он…
— Паш, а ну-ка дай сюда! — Катя отняла у Колбасина бутерброд и ловко вставила его в рот Федору.
— М-м-тьфу! Эй, ты чего? — возмутился тот.
— Сделай паузу, скушай «Твикс!» — попросила Катя. — Я кажется, кое-что поняла.
— Что ты поняла?
— Я вспомнила, что крикнул нам на прощанье Фесандопулос. Аттила будет стремиться к власти над миром. А что нужно, чтобы захватить власть над миром одним махом? Вот ты, Егор, что бы сделал, чтобы захватить власть?
— М-м… — задумался Гений. — Вообще-то мне власть ни к чему, но если чисто теоретически… Я разработал бы какой-нибудь компьютерный вирус, который подчинил бы мне все системы управления ракетами. Или какого-нибудь здоровенного робота, который был бы один сильнее всех армий.
— Это всё не то, — покачала головой Катя. — У Аттилы сознание устроено иначе. Вряд ли он пойдет этим путем. А ты что бы сделал, Колбасин?
— Я захватил бы власть надо всеми пищевыми складами и вообще надо всем продовольствием. Тут уж людям хочешь не хочешь пришлось бы признать, что я главный. Кушать-то всем охота, — заявил Паша. — Вот была бы лафа! У меня были бы ящики с мороженым «Фили», с шоколадом «Красный Октябрь», который я больше всех люблю, с десертной ветчиной, но не той которая в золотистых упаковках, а той, которая в ломтиках…