— Не мой, а из могильника Аттилы.
— А, скажи пожалуйста, твой дедушка в него не заглядывал? — как всегда вежливо поинтересовался Паша Колбасин.
Присев на корточки, Дон-Жуан удрученно разглядывал глиняные черепки:
— В том-то и дело, что нет. В него невозможно было заглянуть, не нарушив печати. Дедушка был уверен, что в кувшине хранятся благовония, которые уже давно высохли.
— Да уж, благовония! Такими благовониями только танки взрывать! — проворчал Федор. Зажав рукой нос, он добрался до балкона и настежь распахнул его.
— У меня идея, — предложила Катя, когда в комнате вновь стало можно дышать. — Пусть каждый опишет, что он почувствовал, когда треснул кувшин.
— Начинай ты, — сказал Гений.
— Ладно, — кивнула девушка. — Вначале я увидела, как кувшин трескается. Потом был дым, меня что-то сильно толкнуло и отбросило к дивану. А дальше всё то же, что и вы видели: взорвалась лампа, задребезжали стекла, а потом раздался какой-то странный звук. Вот и всё! Хотя нет, еще одно добавление: по-моему вначале был звук, а стекла задребезжали уже потом.
— А о чем ты подумала, когда всё это начало происходить?
— Вначале я подумала, что это я виновата, а потом подумала, как странно, что трещины на кувшине появляются еще до того, как он упал, — закончила Катя.
— Теперь моя очередь! — сказал Дон-Жуан. — Помните, нас что-то толкнуло? Я это очень хорошо почувствовал. Если бы меня, например, толкнул человек — это было бы одно ощущение. Если бы толкнуло сжатым воздухом — было бы другое. А этот толчок был каким-то особенным. Не тем и не другим, будто меня толкнуло что-то неведомое.
— Чтоб мне пяткой в нос засветили, а ведь он прав! Это было именно что-то неведомое! Помнишь, Егор? — Федор Лопатин потрогал серьгу в мочке уха.
— А? — когда его окликнули, Гений рассеянно поднял голову. Он сидел у разбитого кувшина и, составляя осколки, разглядывал узор.
— Ты нас не слушал? Что ты там увидел? — спросила Катя.
— Посмотрите-ка сюда. Вот здесь, внизу.
— Похоже на нарисованных человечков, — сказал Паша.
— А теперь вглядись, что эти человечки делают. Смотри по кругу, начиная отсюда, с синей черты.
На первом рисунке был человечек на коне, в одной руке которого было копье, а в другой нечто, похожее на сетку с дынями.
— Чувак какой-то. С арбузами. И на лошади, — сказал Федор.
— Это не арбузы, а человеческие головы, — заявил Дон-Жуан, более осведомленный в подобных вещах. — Это пиктограмма — письмо-рисунок. На них изображена вся жизнь Аттилы. Должно быть, рисунок означает, что Аттила был великим воином, убившим много врагов. А то, что он на коне, означает, что он предводитель.
Дон-Жуану было досадно, что не он, а Гений первым обратил внимание на эти рисунки. А ведь кувшин столько времени простоял у него в комнате! Но когда квартира полна древностями, очень скоро привыкаешь ко всему и перестаешь всматриваться.
— Эту пиктограмму ты верно истолковал, — согласился Егор. — А теперь смотри дальше!
На следующем рисунке тот же человечек скакал на коне, очевидно, предводительствуя войском. На третьем был на пиру. На четвертом — стоял у костра, а напротив него, преклонив колени, стояли совсем маленькие человечки.
— Это слуги или рабы. Они всегда на рисунках намного меньше господина, чтобы подчеркнуть его величие. Наверное, Аттила совершил удачный поход и захватил пленников, которых обратил в рабов, — объяснил Дон-Жуан.
На пятом рисунке маленький человечек, одетый в тогу, подсыпал в чашу с вином какой-то порошок и протягивал ее Аттиле.
— Его хотят отравить! Кажется, кто-то из римлян или из подкупленных ими слуг! — взволнованно воскликнула Катя.
— Скорее всего так и было. Аттила был главным врагом Рима, и римляне, естественно, пытались от него избавиться, — подтвердил ее догадку Дон-Жуан.
На следующем рисунке Аттила был уже мертв. Он лежал на деревянном ложе, а вокруг с распущенными волосами стояло несколько женщин-плакальщиц. На седьмой и восьмой пиктограммах был изображен обряд погребения с принесением жертв. Пылали костры, и рабы сносили в сокровищницу военную добычу господина, которая должна была послужить ему в загробном мире. Самым странным рисунком был девятый. На нем был изображен совсем большой человек со странным длинным лицом, который держал в руке Аттилу и заталкивал его в кувшин с узким горлышком в то время, как тело Аттилы продолжало лежать на носилках.
— Смотрите, опять кувшин! Похож на тот, что мы разбили, — воскликнул Паша. — Но почему нарисовано, что Аттилу кладут в кувшин? Может, его сожгли, а сюда ссыпали его прах?
— Нет, Аттилу не сжигали. Дедушка же рассказывал, что видел его в гробнице, — покачал головой Дон-Жуан.