посоветовал как можно скорее проверить голову, потому что всякий, кроме
больного водянкой младенца, понимает, что эти лейбористы -- просто паршивые
большевики. Последовала дискуссия, причем виконт утверждал, что фельдмаршал
-- на жаловании у Москвы, а фельдмаршал напомнил, что мистер Эньюрин Биван
назвал таких, гм, персон, мягко выражаясь, хуже чем паразитами. Спор грозил
сделаться жарким, но тут загудел клаксон подъехавшей машины.
Рассерженный пэр протиснулся в дверцу и опустился на сиденье. Билла за
рулем подбросило на несколько дюймов. Шестой виконт имел обыкновение, прежде
чем сесть, зависать на секунду, а затем, обмякнув, рушиться, как лавина.
Ехали сперва молча: Билл думал о Джейн, лорд Аффенхем -- о тех
правильных вещах, о которых сказал бы фельдмаршалу, если бы додумался сразу.
После мили тягостных раздумий о невозвратном, он вдруг вспомнил, что не
поблагодарил юного друга, столь умно промолчавшего об их недавней встрече, и
поспешил исправить упущение.
-- Ловко это вы сообразили, -- сказал он. -- Так прямо и видите меня в
первый раз! Я аж замер.
Билл порадовался, что тревожившая его неясность наконец разрешится.
-- А я удивился. Прочел просьбу в ваших глазах, но не понял, в чем
дело. Почему вы отвергли любовь и дружбу прежних дней?
-- Сейчас объясню. Вернитесь мысленно на день. Помните скульптуру?
Голую бабу?
-- Явственно.
-- Мы согласились, что это мерзопакость?
-- Согласились.
-- Ну так вот, когда мы вчера встретились, я только что пририсовал ей
бородку.
-- Бородку?
-- Маленькую бородку клинышком. Черную.
-- А, ясно. Очень здраво.
-- Вы одобряете?
-- Всем сердцем.
-- Я так и думал. Вы мыслите широко. А вот моя племянница Джейн -- нет.
Если б она узнала, что я был в саду, то свела бы одно с другим, и мне бы не
поздоровилось. Вообще она -- хорошая девушка...
-- Ангел.
Лорд Аффенхем задумался.
-- Мда, с некоторой натяжкой ее можно назвать ангелом, но она женщина,
и лучше ее не злить. Женщины, они хуже слонов. Ничего не забывают. Мать ее
была такая. Моя сестра Беатрис. Помню, вытащит событие пятнадцатилетней
давности, из нашего общего детства. "На твоем месте я бы не стала есть
больше салату, Джордж, -- пропищал лорд Аффенхем. -- У тебя такой слабый
желудок. Помнишь, как плохо тебе было в 1901, на Рождестве у Монтгомери?". В
таком вот роде. Я стараюсь не давать Джейн поводов.
-- Рад, что помог вам. Мы, мужчины, должны держаться вместе.
-- Мда. Спина к спине. Иначе никак, -- сказал лорд Аффенхем и
погрузился в транс. Казалось, он расседлал свой разум и пустил попастись на
воле, однако слова, которые он произнес через несколько миль, опровергали
это ложное впечатление. Развернувшись на широком основании и вперив в Билла
голубой взор, он промолвил:
-- Ангел, вы сказали?
-- Виноват?
-- Джейн. Вы вроде сказали, что она -- ангел.
-- А, Джейн? Определенно ангел. Без всяких сомнений.
-- Давно ее знаете?
-- Встречались детьми в Америке.
-- В 1939?
-- Да.
-- Часто с тех пор виделись?
-- Сегодня впервые.
-- Вы увидели ее первый раз за пятнадцать лет и говорите, что она --
ангел?
-- Говорю.
-- Быстро же вы решили.
-- Довольно одного взгляда. Такое прекрасное лицо!
-- Хорошенькая она, да...
-- Не то слово! Ума не приложу, как за несколько лет она превратилась
из кикиморы в светящуюся, прекрасную девушку. Чудо, да и только. Вот что
делают правильный настрой и воля к победе.
Лорд Аффенхем вздрогнул, глаза его зажглись интересом. Если он не
ошибался, то слышал голос любви, а это дело хорошее, это надо поощрять. Лорд
Аффенхем частенько грезил о Прекрасном Принце, который выскочит, как чертик
из коробочки, и при должной поддержке, пока не поздно, отвлечет Джейн от
Стэнхоупа Твайна. Видимо, такой человек сидел рядом с ним. Лорд Аффенхем уже
приготовился задать наводящий вопрос, чтоб выяснить истинные чувства своего
собеседника, но тут за деревьями показался Шипли-холл, и мысли его мгновенно
приняли новое, сентиментальное направление.
Шипли-холл возвышался на плоском лесистом холме -- большой белый дом в
окружении лужаек и клумб. Когда машина въехала в чугунные ворота на аллею, у
лорда Аффенхема забулькало в горле, как у бульдога Джорджа при виде хорошей
косточки, и чуткий Билл все понял. В девятнадцатом веке поэт Томас Мур
трогательно описал чувства изгнанной из рая пери; британский землевладелец,
посещающий дом, который нужда вынудила сдать богатому американцу, испытывает
примерно то же.
Словно нарочно, чтобы усугубить страдания изгнанника, у дверей стоял
"Ягуар" нового обитателя. Лорд Аффенхем взглянул на него косо, но тут же
переборол минутную слабость, и длинная верхняя губа вновь обрела твердость.
-- Бэньян здесь, -- брезгливо сказал он.
-- Да, это его машина.
-- Если мы войдем, он захочет водить нас по дому, словно хозяин. Билл
Страница 25 из 51
Следующая страница