на людях не появляются.
-- Доброе утро, -- сказал он. -- Надеюсь, вы меня помните, сэр? Много
лет назад я имел честь служить у покойного мистера Бэньяна-старшего в
должности дворецкого. -- Он обвел комнату крыжовенными глазами и
сентиментально засопел. -- Как странно снова оказаться в этой комнате! -- с
чувством произнес он. -- По возвращении из Америки я некоторое время служил
здесь у лорда Аффенхема. При виде этих стен я чуть не плачу.
Слезы Кеггса не волновали Роско Бэньяна; ему хотелось спать.
-- Выкладывайте, чего нужно, -- сказал он.
Кеггс с минуту молчал, словно выстраивая мысли и решая, с какой начать.
Он взглянул на котелок, и, видимо, почерпнул оттуда вдохновение.
-- Вы -- богатый человек, мистер Бэньян, -- начал он.
Роско вздрогнул, словно увидел местное привидение.
Слабая, снисходительная усмешка тронула губы Кеггса. Он все понимал.
-- Нет, сэр, -- продолжал он, -- я не прошу у вас денег. Я хотел
сказать, что, будучи человеком богатым, вы, вероятно, не откажетесь
разбогатеть еще больше. Переходя без дальнейших предисловий к тому, что
назвал бы сутью, скажу, сэр, что знаю, как вам получить миллион долларов.
-- Что?!
-- Конечно, я назвал приблизительную сумму, но, думаю, она довольно
близка к истинной.
Знакомые Роско Бэньяна частенько говорили, что, даже нагруженный
деньгами выше ватерлинии, он не поленится пройти десять миль в тесных
ботинках, чтобы подобрать оброненный кем-то медяк. Когда отставные дворецкие
говорят ему, что знают, как получить миллион, они затрагивают самые глубины
его существа. Роско Бэньян смотрел на Санта-Клауса в котелке, как некогда
мужественный Кортес (а скорее -- мужественный Бальбоа) смотрел на Тихий
Океан. Подозрение, что мужественный Кеггс перебрал, он отбросил с порога.
Посетитель так и излучал трезвость.
Внезапно его осенила неприятная мысль. Что если ему предлагают куда-то
вложить деньги? Может, гость изобрел патентованный штопор, или, не дай Бог,
владеет пожелтелой картой, на которой крестиком отмечены сокровища капитана
Кидда? Роско слегка засопел, полагая, что такие прожекты надо душить в
зародыше.
Кеггс разбирался в сопении не хуже, чем в тайном смысле вздрагиваний.
Он отечески воздел руку, словно верховный жрец, упрекающий младшего жреца в
отступлении от кастовых стандартов.
-- Кажется, я понимаю, что вы подумали, сэр. Вы сочли, что я прошу вас
профинансировать некое коммерческое начинание.
-- А разве не так?
-- Отнюдь, сэр. Я пришел продать вам информацию.
-- Продать? -- Это слово поистине резало слух.
-- Естественно, я хотел бы получить вознаграждение за предоставленные
сведения.
Роско с сомнением пожевал губу. Он не любил вознаграждать. Деньги в его
кошельке предназначались исключительно на нужды Р.Бэньяна. Однако, если это
правда про миллион долларов...
-- Ладно. Валяйте.
-- Хорошо, сэр, -- важно произнес Кеггс. -- Я вынужден начать с
вопроса. Знакома ли вам фамилия Тонти?
-- Никогда не слышал. А кто это?
-- Правильнее спросить, кто это был. Тонти уже с нами нет, -- сказал
Кеггс таким тоном, каким говорят, что всякая плоть -- трава. -- Это был
итальянский банкир, который процветал в семнадцатом веке и придумал тонтину.
В чем она состоит, я сейчас объясню. А теперь, -- заключил он свое
объяснение, -- если вам интересно, сэр, я расскажу короткую историю.
Он еще раз сверился с котелком, потом начал:
-- Десятого сентября 1929 года, сэр, ваш покойный батюшка принимал за
обедом в резиденции на Парк-Авеню одиннадцать гостей. Все они, за
исключением мистера Мортимера Байлисса, были, как и он, известные
финансисты. Не надо вам напоминать, что это происходило за несколько недель
до сокрушительного биржевого краха. Игра на повышение, сгубившая рынок, была
в самом разгаре. Все присутствующие нажили огромные состояния, и под конец
обеда разговор коснулся того, как распорядиться деньгами, которые в эпоху
безудержных спекуляций сами плыли в руки.
Здесь Кеггс замолк, чтобы перевести дыхание, которое с годами сделалось
у него несколько затрудненным, и Роско, воспользовавшись паузой,
полюбопытствовал, нельзя ли, чтоб вас так, покороче. Не может ли Кеггс,
спросил Роско, подложить под себя хотя бы брусок динамита, чтобы перейти к
сути.
-- Я к ней и перехожу, -- спокойно отвечал Кеггс. -- Итак, джентльмены,
повторяю, обсуждали, как бы потратить деньги, и мистер Мортимер Байлисс со
свойственной ему изобретательностью предложил устроить тонтину, однако -- не
такую, о какой я только что рассказал. Идея самого Тонти -- ждать, пока
смерть устранит одного претендента за другим -- не вызвала сочувствия у тех,
кто страдал повышенным давлением, и тогда мистер Байлисс выдвинул
альтернативное предложение. Он посоветовал, чтобы мистер Бэньян и его гости
внесли по пятьдесят тысяч, и вся сумма со сложными процентами досталась тому
из их сыновей, который женится последним. Вы что-то сказали, сэр?
Роско не сказал, он засопел. Сопение было уже не то, что прошлый раз.
Тогда оно отличалось холодной настороженностью, стремилось же подавить в
зародыше всякие финансовые новации. Сейчас он встрепенулся, загорелся,
преисполнился энтузиазма -- и выразил свои чувства.
-- Кто последний женится?
-- Да, сэр.
-- Я не женат. -- Не женаты, сэр.
Взорам Роско Бэньяна предстало радужное видение.
-- Вы уверены, что мой отец участвовал?
-- Уверен, сэр.
Страница 7 из 51
Следующая страница