[1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [32] [33] [34] [35] [36] [37] [38] [39] [40] [41] [42] [43] [44] [45] [46] [47] [48] [49] [50] [51] [52] [53] [54] [55] [56] [57] [58] [59] [60] [61] [62] [63] [64] [65] [66] [67] [68] [69] [70] [71] [72] [73] [74] [75] [76] [77]
Джером Клапка Джером.
Трое в одной лодке, не считая собаки
ПОВЕСТЬ
ПЕРЕВОД С АНГЛИЙСКОГО
М.ДОНСКОГО И Э.ЛИНЕЦКОЙ
ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Главное достоинство нашей книги -- это не ее литературный
стиль и даже не изобилие содержащихся в ней разного рода
полезных сведений, а ее правдивость. Страницы этой книги
представляют собою беспристрастный отчет о действительно
происходивших событиях. Работа автора свелась лишь к тому,
чтобы несколько оживить повествование, но и за это он не
требует себе особого вознаграждения. Джордж, Гаррис и
Монморанси отнюдь не поэтический идеал, но существа из плоти и
крови; в особенности Джордж, который весит около 170 фунтов.
Быть может, другие труды превосходят наш труд глубиною мысли и
проникновением в природу человека; быть может, другие книги
могут соперничать с нашей книгой оригинальностью и объемом. Но
что касается безнадежной, закоренелой правдивости -- ни одно
вышедшее в свет до сего дня печатное произведение не может
сравниться с этой повестью. Мы не сомневаемся, что упомянутое
качество более чем какое-либо другое привлечет к нашему труду
внимание серьезного читателя и повысит в его глазах ценность
нашего поучительного рассказа.
Лондон. Август 1689 года
ГЛАВА I
Трое больных.-- Немощи Джорджа и Гарриса.-- Жертва ста
семи смертельных недугов.--Спасительный рецепт.--Средство от
болезни печени у детей.-- Нам ясно, что мы переутомлены и
нуждаемся в отдыхе.-- Неделя в океанском просторе.-- Джордж
высказывается в пользу реки.-- Монморанси выступает с
протестом.-- Предложение принято большинством трех против
одного.
Нас было четверо: Джордж, Уильям Сэмюэль Гаррис, я и
Монморанси. Мы сидели в моей комнате, курили и разговаривали о
том, как плох каждый из нас,-- плох, я, конечно, имею в виду, в
медицинском смысле.
Все мы чувствовали себя неважно, и это нас очень
тревожило. Гаррис сказал, что у него бывают страшные приступы
головокружения, во время которых он просто ничего не
соображает; и тогда Джордж сказал, что у него тоже бывают
приступы головокружения и он тоже ничего не соображает. Что
касается меня, то у меня была не в порядке печень. Я знал, что
у меня не в порядке именно печень, потому что на днях прочел
рекламу патентованных пилюль от болезни печени, где
перечислялись признаки, по которым человек может определить,
что у него не в порядке печень. Все они были у меня налицо.
Странное дело: стоит мне прочесть объявление о
каком-нибудь патентованном средстве, как я прихожу к выводу,
что страдаю той самой болезнью, о которой идет речь, причем в
наиопаснейшей форме. Во всех случаях описываемые симптомы точно
совпадают с моими ощущениями.
Как-то раз я зашел в библиотеку Британского музея, чтобы
навести справку о средстве против пустячной болезни, которую я
где-то подцепил,-- кажется, сенной лихорадки. Я взял справочник
и нашел там все, что мне было нужно; а потом, от нечего делать,
начал перелистывать книгу, просматривать то, что там сказано о
разных других болезнях. Я уже позабыл, в какой недуг я
погрузился раньше всего,-- знаю только, что это был какой-то
ужасный бич рода человеческого,-- и не успел я добраться до
середины перечня "ранних симптомов", как стало очевидно, что
эта болезнь гнездится во мне.
Несколько минут я сидел, как громом пораженный; потом, с
безразличием отчаяния, принялся переворачивать страницы дальше.
Я добрался до холеры, прочел о ее признаках и установил, что у
меня холера, что она мучает меня уже несколько месяцев, а я об
этом и не подозревал. Мне стало любопытно: чем я еще болен? Я
перешел к пляске святого Витта и выяснил, как и следовало
ожидать, что ею я тоже страдаю; тут я заинтересовался этим
медицинским феноменом и решил разобраться в нем досконально. Я
начал прямо по алфавиту. Прочитал об анемии и убедился, что она
у меня есть и что обострение должно наступить недели через две.
Брайтовой болезнью, как я с облегчением установил, я страдал
лишь в легкой форме, и, будь у меня она одна, я мог бы
надеяться прожить еще несколько лет. Воспаление легких
оказалось у меня с серьезными осложнениями, а грудная жаба
была, судя по всему, врожденной. Так я добросовестно перебрал
все буквы алфавита, и единственная болезнь, которой я у себя не
обнаружил, была родильная горячка.
Вначале я даже обиделся; в этом было что-то
оскорбительное. С чего это вдруг у меня нет родильной горячки?
Страница 1 из 77
Следующая страница