изображаю покойника, а сам он исполняет роль погребального
савана.
Потом, убедившись в ошибочности этой версии, он треснул
меня реей по голове и отказался принимать дальнейшее участие в
представлении.
-- Намочи его,-- сказал Гектор.-- Сунь в воду и намочи.
Он объяснил мне, что моряки всегда мочат паруса, прежде
чем их поставить. Я так и поступил, но только ухудшил
положение. Когда сухой парус липнет к вашим ногам и обвивается
вокруг головы, это неприятно. Но когда то же самое проделывает
парус совершенно мокрый,-- это просто непереносимо.
В конце концов, соединенными усилиями, мы его одолели. Мы
подняли его не вполне вверх ногами -- он свешивался несколько
набок -- и привязали к мачте куском какой-то снасти, которую
пришлось для этого разрезать.
Сообщаю, как факт, что лодка при этом не перевернулась.
Почему она не перевернулась, я не знаю и объяснить не в
состоянии. Впоследствии я много раз всесторонне обдумывал этот
вопрос, но не пришел к сколько-нибудь удовлетворительному
объяснению подобного феномена.
Быть может, в этом сказалась злая воля, свойственная всем
вещам и явлениям нашего мира. Быть может, на основании
поверхностных наблюдений за нашими действиями, лодка
вообразила, что мы просто собираемся покончить с собой, и
вознамерилась расстроить наши планы. Вот единственное
объяснение. которое приходит мне в голову.
Судорожно цепляясь за планшир, мы кое-как удержались в
лодке. Это был поистине героический подвиг. Потом Гектор
сказал, что пираты и другие мореплаватели во время сильных
шквалов привязывают к чему-нибудь руль и держат к ветру при
помощи одного лишь паруса; он считал, что и нам следовало бы
попытаться сделать что-либо в этом роде. Но я настаивал на том,
чтобы пустить лодку по ветру.
Поскольку мой план было легче осуществить, мы на нем
остановились и, не расставаясь с планширом, повернули лодку под
ветер.
Она тут же помчалась вперед с такой скоростью, с какой я
больше никогда под парусом не плавал и впредь не собираюсь.
Пробежав с милю, она вдруг повернула и накренилась так, что
парус наполовину погрузился в воду. Затем она каким-то чудом
выпрямилась и со всего размаху врезалась в длинную отмель,
покрытую вязким илом.
Эта илистая отмель спасла нас. Лодка проложила себе путь в
самую ее середину и там застряла. Убедившись, что нас уже не
швыряет во все стороны. как поросят в мешке, и что мы снова
обрели способность передвигаться по собственной воле, мы
бросились к мачте и спустили парус.
Мы были сыты по горло парусным спортом. Зачем хватать
через край? Мы боялись, что пресытимся. Мы совершили плавание
под парусом,--превосходное, захватывающее, увлекательное
плавание,-- и пришли к выводу, что теперь для разнообразия
следует идти на веслах.
Мы достали весла, и попытались сдвинуть лодку с отмели,
при этом сломали одно весло. Тогда мы стали действовать с
величайшей осторожностью, во нам явно подсунули трухлявые
весла, и второе сломалось еще быстрее, чем первое, оставив нас
совершенно беспомощными.
Впереди нас на добрую сотню ярдов простирался вязкий ил;
позади была вода. Нам оставалось только сидеть и ждать, не
явится ли кто-нибудь на выручу. В такую погоду мало кому придет
охота предпринять прогулку по реке: прошло целых три часа,
прежде чем на горизонте появилось человеческое существо. Это
был старик рыбак, который, изрядно намучившись, вытащил нас
все-таки из ила и с позором отбуксировал обратно к пристани.
Чтобы расплатиться за доставку домой, и за четыре с
половиной часа пользования лодкой, и за сломанные весла, нам
пришлось ухлопать все карманные деньги, собранные за много
недель. Недешево обошлось нам плавание! Но зато мы приобрели
опыт, а за опыт, как говорится, сколько ни заплати -- не
переплатишь.
ГЛАВА XVI
Рэдинг.-- На буксире у парового катера.-- Наглость
маленьких лодок.-- Они не дают прохода паровым катерам.--
Джордж и Гаррис опять увиливают от работы.-- Весьма банальная
история.-- Стритли и Горинг.
Часам к одиннадцати мы добрались до Рэдинга. Темза здесь
грязна и уныла. Все стараются поскорей миновать эти места.
Рэдинг--город старинный и знаменитый: он стоял здесь уже при
короле Этельреде, в те незапамятные времена, когда датские
военные корабли бросили якоря в бухте Кеннет и датчане
выступили из Рэдинга в свой грабительский поход на Уэссекс.
Именно здесь Этельред и брат его Альфред встретили их и
разбили; Альфред при этом сражался, а Этельред молился.
Позднее Рэдинг, по-видимому, считался самым удобным
пристанищем для лондонцев, когда в Лондоне почему-либо
становилось неуютно. Как только в Вестминстере появлялась чума,
Страница 66 из 77
Следующая страница