Джордж согласился, что лучше не рассказывать.
ГЛАВА VIII
Мистер и мисс Джонс из Манчестера. - Достоинства какао. - Способ
достижения всеобщего мира. - Окна как соблазнительное средство для
доказательства прав. - Проводник, его пороки. - Судьба любителей немецкого
пива. - Гаррис и я делаем доброе дело. - Обыкновенная статуя. - Идеальное
место - без перца. - Женщина и город.
Мы сидели на большом Дрезденском вокзале в ожидании поезда в Прагу или,
вернее, в ожидании той минуты, когда предержащие власти выпустят нас на
платформу. Джордж, уходивший купить несколько книжек на дорогу, вернулся с
растерянными, круглыми глазами.
- Я их видел, - сказал он.
- Кого видел?
Он был так поражен, что даже не мог ответить связно:
- Там. Они идут сюда. Парой. Увидите сами. Я не шучу. Они живые.
Тогда в газетах много писали про морского змея, и в первую секунду мне
пришло в голову, что Джордж встретился с таинственным страшилищем; но я
скоро сообразил, что в центре Европы, за триста миль от берега моря, это
было бы невозможно. Не успел я переспросить его, как он схватил меня за
руку:
- Гляди! Разве не правда?
Я повернулся и увидел то, что вряд ли случается часто видеть
англичанам, сидящим дома: путешествующего британца с дочерью - в таком виде,
какой считается для нас обязательным, по мнению континентальных жителей.
"Милорд" и "мисс", во плоти и крови представлявшие оригинал того, что по
традиции изображается в европейских юмористических журналах и на сценах,
были перед нами воочию (если это нам только не снилось) - безукоризненные до
корней волос. Милорд был высок, худ, с желтыми волосами, огромным носом и
длинными торжественными бакенбардами, введенными когда-то в моду любимцем
публики, актером Дондрери. Поверх костюма из крапчатой материи на нем было
легкое пальто, почти до пят. С белого пробкового шлема спускалась зеленая
вуаль, на боку висел бинокль, и в руке, обтянутой сине-зеленой перчаткой, он
нес альпеншток, конец которого возвышался над его головой.
Девица была длинная и угловатая. Я не сумею описать ее костюма; мне мог
бы помочь в этом только покойный дедушка, которому ее платье показалось бы,
может быть, более модным, чем мне. Я могу только сказать, что из-под него,
неизвестно к чему, видны были щиколотки (если читатель позволит мне
упоминать подобные вещи!), которые столь явно оскорбляли эстетическое
чувство, что их следовало бы прикрыть. Ее шляпа напомнила мне старинную
поэтессу, миссис Геманс. На ней были прюнелевые ботинки на резинках, вязаные
перчатки без пальцев, пенсне и саквояж, привязанный к поясу; в руках она
тоже несла альпеншток и общим видом походила на узкую, длинную подушку на
ходулях.
Гаррис бросился за своей фотографической камерой, но, конечно,
напрасно. Мы уже знаем, что если Гаррис мечется во все стороны, как
заблудившийся пес, и кричит: "Где моя камера? В какую пропасть она
провалилась?! Неужели никто не видал, где моя камера?" - то значит,
встретилось что-нибудь такое, что достойно фотографического снимка.
Их отличала не только наружность: медленно выступая, они глазели по
сторонам, рассматривая все подробно. У девицы был в руках "Путеводитель" с
разговорными фразами, а у джентльмена открытый том Бедекера; обращаясь к
носильщикам и лакеям, он хладнокровно тыкал их концом своего альпенштока,
чтобы привлечь внимание. А барышня восклицала: "Позор!" и отворачивалась при
виде каждой рекламы какао.
В последнем случае ей можно найти оправдание: неизвестно почему, но
фабриканты какао считают его питательность настолько большой, что для дам,
пьющих какао, не требуется не только никакой другой пищи, но даже одежды:
судя по расклеенным повсюду плакатам, в Англии для потребителей какао
достаточно одного ярда кисеи, а на континенте даже и то лишнее. Но это между
прочим.
Конечно, "англичане" немедленно привлекли всеобщее внимание. Их
французского языка никто не понимал, а пробуя говорить по-немецки, они сами
себя не понимали. Пользуясь возможностью помочь им, я подошел и заговорил.
Они были крайне любезны. Джентльмен объявил, что его фамилия Джонс и что он
родом из Манчестера, но, к моему удивлению, Манчестер был ему очень мало
знаком. Я спросил, куда они направляются; он отвечал, что еще не знает, что
это зависит от многих обстоятельств. Я спросил, не мешает ли ему альпеншток
на улицах многолюдного города; он признался, что иногда мешает. Я спросил,
не трудно ли ему различать предметы сквозь вуаль; он объяснил, что вуаль
предохраняет лицо от мух. Я обратился к барышне с вопросом, не находит ли
она ветер слишком холодным; она отвечала, что находит - в особенности на
углах.
Я, конечно, задал все эти вопросы не подряд, а среди разговора, и мы
Страница 33 из 65
Следующая страница