показываете билет; но он объясняет, что билет ничего не значит; это лишь
первый шаг, теперь надо идти в кассу и прикупить другой билет - на право
проезда в скором поезде. Вы идете, покупаете и возвращаетесь в радостном
настроении, думая, что все треволнения кончены. Действительно, вас пускают в
вагон; но тут выясняется, что сесть вы не имеете права. Вы обязаны взять
третий билет - плацкарту - и сидеть на указанном месте, пока вас не
привезут, куда следует.
Я, право, не знаю, что может выйти, если человек купит первый билет,
дающий ему право проезда, но откажется от второго и третьего. Заставят ли
его бежать за поездом? Или позволят приклеить на себя билет и поместиться в
товарном вагоне?
И что сделают с пассажиром, который, имея добавочный билет для скорого
поезда, откажется купить плацкарту? Положат ли его на сетку для зонтиков или
позволят висеть за окном?
У Джорджа хватило денег только на билет третьего класса в
почтово-пассажирском поезде. Чтобы избежать разговоров с кондукторами, он
подождал, пока поезд тронется, и уже тогда вскочил в него. Тут и начались
преступления нашего друга, предусмотренные законом:
"Вскакивание в поезд на ходу".
"Вскакивание в поезд, несмотря на замечание железнодорожного
служащего".
"Езда в скором поезде с билетом для обыкновенного пассажирского".
"Отказ доплатить разницу в цене". (Джордж говорит, что он не
отказывался, а просто ответил, что у него нет добавочного билета и нет
денег, и предложил, вывернув карманы, все, что у него нашлось: около
тридцати пфеннигов).
"Проезд в вагоне высшего класса, чем указанный на билете".
"Отказ доплатить за это разницу в цене". (Джордж говорит, что, не имея
денег, он согласился перейти в третий класс, - но третьего класса в поезде
не было; предложил поместиться в товарном вагоне - но они об этом и слушать
не хотели).
"Сиденье на нумерованном месте". (Ненумерованных мест не было вовсе).
"Хождение по коридору". (Трудно сообразить, что ему оставалось делать,
когда они не позволяли сидеть даром).
Но объяснений в Германии не допускается, то есть им не придают никакого
значения, и путешествие бедного Джорджа от Карлсруэ до Бадена обошлось в
конце концов в такую цену, какую, по всей вероятности, не платил еще ни один
путешественник.
Легкость, с которой постоянно попадаешь в Германии в какую-нибудь
историю, наводит меня на мысль, что это идеальная страна для молодого
англичанина: студентам, молодым кандидатам на судебные должности, офицерам
запаса армии на половинном жалованье - развернуться в Лондоне очень трудно:
для среднего здорового юноши британской крови развлечение тогда только
доставляет истинное удовольствие, если оно является нарушением какого-нибудь
закона. То, что не запрещено, не может дать ему полного удовлетворения.
Попасть в затруднительное положение, "влететь в историю" для юного
англичанина - блаженство; а между тем в Англии это требует большого упорства
и настойчивости со стороны любителя приключений.
Я как-то беседовал на эту тему с одним почтенным знакомым, церковным
старостой. Мы не без тревоги просматривали с ним 10 ноября ["9 ноября
сходятся два торжества: день рождения принца Уэльского и вступление в
должность нового лорда-мэра. - Примеч. перев."] дневник происшествий: у него
есть собственные сыновья, а у меня на попечении находится племянник,
который, по мнению любящей матери, пребывает в Лондоне для изучения
инженерного искусства. Но знакомых имен среди молодежи, взятой накануне в
полицию, не числилось - и мы разговорились об общем легкомыслии и
испорченности юношества.
- Удивительно, - заметил мой друг, - как крепко держатся традиции.
Когда я был молод, этот вечер тоже обязательно кончался скандалом в
ресторане Крайтирион.
- Бессмысленно это! - заметил я.
- И однообразно! Вы не можете себе представить, - говорил он, не
сознавая, что по его суровому лицу разливается мечтательное выражение, - как
может надоесть хождение по знакомой дороге в полицейский участок. А между
тем, что же нам оставалось делать? Положительно ничего! Если мы, бывало,
потушим фонарь на улице - придет человек и зажжет его опять; если начнем
оскорблять полисмена - он не обращает ни малейшего внимания, как будто не
понимает; а если понимает, то ему все равно. Когда находило желание устроить
потасовку со швейцаром у подъезда в театр, то это кончалось большею частью
его победой и пятью шиллингами отступного с нашей стороны; полное же
торжество над ним обходилось в десять шиллингов. Это развлечение не
привлекало меня, и я испробовал однажды то, что считалось у нас верхом
молодечества: вскочил на козлы кеба, хозяин которого сидел в трактире - на
Дин-стрит, - и отъехал, изображая извозчика. На углу первой же площади меня
подозвала барыня с тремя детьми, из которых двое ревели, а третий наполовину
спал. Прежде чем я успел сообразить, что следует спастись бегством, она
всунула малышей в кеб, заплатила мне вперед шиллингом больше, чем следовало
Страница 39 из 65
Следующая страница