мистер Гойльс разжег потухшую сигару. - Тогда тронемся: "Головорез" -
хорошее судно.
Я вернулся к Этельберте и рассказал о причине задержки. Она была уже не
в том милом настроении, как утром, и пожелала узнать, почему нельзя поднять
паруса при береговом ветре.
- Если бы ветер был с моря, то нас выбросило бы обратно на берег, -
заметила она. - Кажется, теперь самый подходящий ветер.
- Да, тебе так кажется, дорогая моя, но береговой ветер всегда очень
опасен.
Этельберта пожелала узнать, почему береговой ветер всегда очень опасен.
Ее настойчивость огорчила меня.
- Я этого не сумею объяснить, но идти в море при таком ветре было бы
ужасным риском, а я тебя слишком люблю, моя радость, чтобы рисковать твоей
или своей собственной жизнью.
Я думал, что очень мило все объяснил, но Этельберта, посетовав на то,
что уехала из Лондона днем раньше, скрылась в каюте.
Мне стало почему-то досадно. Легкое покачивание яхты, стоящей на якоре,
может испортить самое блестящее настроение.
Утром я был на ногах чуть свет. Ветер дул прямо с севера. Я сейчас же
отыскал шкипера и сообщил ему о своем наблюдении.
- Да, да, сэр. Очень печально, но мы этого изменить не можем.
- Как? Нам и сегодня нельзя тронуться с места!
- Видите ли, сэр, если бы вы хотели идти в Инсвич - хоть сейчас!
Сколько угодно! Но наша цель - Голландские острова, вот и приходится сидеть.
Я передал эти новости Этельберте, и мы решили провести весь день в
городе. Гарвич - место вообще не веселое, а уж к вечеру и вовсе скучное.
Побродив по ресторанам, мы вернулись на набережную. Шкипера на месте не
было. Вернулся он через час изрядно навеселе, во всяком случае он был куда
веселее нас: если бы я не слыхал от него лично, что он пьет ежедневно только
один стакан грогу перед сном, то принял бы его за пьяного. На следующее утро
ветер задул с юга. Шкипер встревожился, говоря, что если это будет
продолжаться, то нам нельзя ни двигаться, ни стоять на месте. У Этельберты
стало возникать чувство острой неприязни к яхте, и она объявила, что
предпочла бы провести неделю, принимая морские ванны в безопасной купальне.
Два дня прошли в большом беспокойстве. Спали мы на берегу в гостинице. В
пятницу ветер зашел с востока. Я встретил шкипера на набережной и сообщил
ему радостную весть. Он даже рассердился:
- Что вы, сэр! Если бы вы больше понимали, то видели бы, что ветер дует
прямо с моря! Тогда я спросил серьезно:
- Скажите, пожалуйста, что я нанял? Плавучий сарай или яхту? Что это
такое?
- Это - ял, - отвечал он, несколько озадаченный.
- Дело в том, - продолжал я, - что если это плавучая дача, то мы купим
плюша, побольше цветов и постараемся обустроить жилище поуютнее. Если же эту
штуку возможно двинуть с места...
- Двинуть с места! Да нам нужен только попутный ветер.
- А что вы называете попутным ветром?
Шкипер молчал.
- За эту неделю ветер был с запада, с севера, с юга и востока. Если вы
мне укажете еще на какую нибудь часть света, откуда мы должны ждать
попутного ветра, то я буду ждать. Но если у вас компас обыкновенный и если
наш якорь еще не прирос к морскому дну, то мы его сегодня подымем!
Он понял, что меня не унять.
- Хорошо, сэр, - ответил он. - Вы хозяин, а я - работник. Теперь у меня
остался на попечении только один ребенок, и, в случае чего, ваши
душеприказчики, конечно, окажут помощь моей вдове.
Его серьезность поразила меня.
- Мистер Гойльс, - сказал я, - будьте со мной откровенны: бывает ли на
свете такая погода, при которой мы могли бы вылезти из этой противной ямы?
- Видите ли, сэр, если бы мы очутились в море, все пошло бы как по
маслу; но дело в том, что выйти из гавани на этой скорлупе - дело не
шуточное.
Разговор окончился трогательным обещанием шкипера "следить за погодой,
как мать за спящим младенцем". В следующий раз я увидел его в полдень: он
следил за погодой из окна "Цепи и якоря".
В пять часов того же дня счастье мне слегка улыбнулось: я встретил на
улице двух товарищей, которые остановились на время в Гарвиче, так как на их
яхте поломался руль. Наша история не удивила; а рассмешила их: мы забежали
за Этельбертой в гостиницу и вчетвером прокрались на наше судно. Мистер
Гойльс все еще следил за погодой из окна ближайшего кабака. Застав на месте
только юнгу, мы были очень довольны; товарищи взяли на себя управление
яхтой, и через час мы уже весело неслись вдоль берега. На ночь остановились
в Альдборо, а на следующий день добрались до Ярмута. Здесь надо было
расстаться с товарищами и закончить "плавание". Все запасы мы распродали на
берегу с аукциона; это было не особенно выгодно, но зато капитану Гойльсу
ничего не досталось.
Я оставил "Головореза" на попечение местного моряка, который за пару
Страница 4 из 65
Следующая страница