довел его до белого каления тем, что ничего не мог понять. Джентльмену стало
даже жарко от чрезмерных усилий втолковать носильщику суть дела.
Я предложил свои услуги, но скоро пожалел: соотечественник ухватился за
предложенную помощь слишком ревностно. Носильщик объяснил нам, что пути
очень сложны - требуют многих пересадок; надо было узнать все обстоятельно,
а между тем наш поезд трогался через несколько минут. Как всегда бывает в
тех случаях, когда времени мало и надо что-нибудь разъяснить, джентльмен
говорил втрое больше, чем нужно. Носильщик, очевидно, изнемогал в ожидании
освобождения.
Через некоторое время, сидя в поезде, я сообразил одну вещь: хотя я
согласился с носильщиком, что велосипед джентльмена лучше отправить на
Иммендинген - как и сделали - но совершенно забыл дать указание, куда его
отправить дальше, из Иммендингена. Будь я человек впечатлительный, я бы
долго страдал от угрызений совести, так как злополучный велосипед, по всей
вероятности, пребывает в Иммендингене до сих пор. Но я придерживаюсь
оптимистической философии и стараюсь видеть во всем лучшую, а не худшую
сторону; быть может, носильщик догадался сам исправить мое упущение, а может
быть, случилось простенькое чудо, и велосипед каким-нибудь образом попал в
руки хозяина до окончания его путешествия. На багаж мы наклеили ярлык с
надписью "Констанц", а отправили его в Радольфцель - как нужно было по
маршруту; я надеюсь, что когда он полежит в Радольфцеле, его догадаются
отправить в Констанц.
Но эти частности не изменяют сути случая: трогательность его
заключалась в искреннем негодовании британца, который нашел немецкого
носильщика, не понимающего по-английски. Лишь только мы обратились к
соотечественнику, он высказал свои возмущенные чувства, нисколько не
стесняясь:
- Я вам очень благодарен, господа: такая простая вещь - а он ничего не
понимает! Я хочу доехать в Донаушинген, оттуда пройти пешком в Гейзинген,
опять по железной дороге в Энген, а из Энгена на велосипеде в Констанц. Но
брать с собой багаж я не желаю, я хочу найти его уже доставленным в
Констанц. И вот целых десять минут объясняю этому дураку - а он ничего не
понимает!
- Да, это непростительно, - согласился я, - некоторые немецкие рабочие
почти не знают иностранных языков.
- Уж я толковал ему и по расписанию поездов, и жестами, - продолжал
джентльмен, - и все напрасно!
- Даже невероятно, - заметил я, - казалось бы, все понятно само собой,
не правда ли?
Гаррис рассердился. Он хотел сказать этому человеку, что глупо
путешествовать в глубине чужой страны по разным замысловатым маршрутам, не
зная ни слова ни на каком другом языке, кроме своего собственного. Но я
удержал его: я указал на то, как этот человек бессознательно содействует
важному, полезному делу: Шекспир и Мильтон вложили в него частицу своего
труда, распространяя знакомство с английским языком в Европе; Ньютон и
Дарвин сделали его изучение необходимым для образованных и ученых
иностранцев; Диккенс и Уида помогли еще больше - хотя насчет последней мои
соотечественники усомнятся, не зная того, что ее столько же читают в Европе,
сколько смеются над ней дома. Но человек, который распространил английский
язык от мыса Винцента до Уральских гор, - это заурядный англичанин, не
способный к изучению языков, не желающий запоминать ни одного чужого слова и
смело отправляющийся с кошельком в руке в какие угодно захолустья чужих
земель. Его невежество может возмущать, его тупость скучна, его
самоуверенность сердит, - но факт остается фактом: это он, именно он
англизирует Европу. Для него швейцарский крестьянин идет по снегу в зимний
вечер в английскую школу, открытую в каждой деревне; для него извозчик и
кондуктор, горничная и прачка сидят над английскими учебниками и сборниками
разговорных фраз; для него континентальные купцы посылают своих детей
воспитываться в Англию; для него хозяева ресторанов и гостиниц, набирая
состав прислуги, прибавляют к объявлению слова: "Обращаться могут только
знающие английский язык".
Если бы английский народ признал чей-нибудь язык, кроме своего, то
триумфальное шествие последнего прекратилось бы. Англичанин стоит среди
иностранцев и позвякивает золотом: "Вот, - говорит он, - плата всем, кто
умеет говорить по-английски!" Он великий учитель. Теоретически мы можем
бранить его, но на деле должны снять пред ним шапку - он проповедник нашего
родного языка!
ГЛАВА XII
Мы огорчены низменными инстинктами немцев. - Великолепный вид. - Мнение
континентальных жителей об англичанах. - Унылый путник с кирпичом. - Погоня
за собакой. - Неудобный для жизни город. - Обилие фруктов. - Веселый
человек. - Джордж находит, что поздно, и удаляется. - Гаррис следует за ним,
чтобы показать ему дорогу. - Я не хочу оставаться один и следую за ними. -
Страница 51 из 65
Следующая страница