- А, черт возьми! - воскликнул он тогда невольно.
- О, вы англичанин?! - обрадовался хозяин.
- Monsieur устал, подавайте скорее ужин! - заговорила приветливая
хозяйка.
Оба они превосходно говорили по-английски, почти так же, как
по-французски и по-немецки, и засуетились, устраивая нового гостя. За ужином
он сидел рядом со мной, и я начал разговор о занимавшем меня вопросе:
- Скажите, пожалуйста, на каком языке говорили вы, когда вошли сюда?
- По-немецки, - ответил он.
- О! Извините, пожалуйста.
- Вы не поняли? - спросил он.
- Вероятно, я сам виноват, - отвечал я. - Мои познания очень
ограничены. Так, путешествуя, запоминаешь кое-что, но ведь этого очень мало.
- Однако они тоже не поняли, - заметил он, указывая на хозяина и на
хозяйку, - хотя я говорил на их родном наречии.
- Знаете ли, дети здесь действительно говорят по-немецки, и наши
хозяева, конечно, тоже знают этот язык до известной степени, но старики в
Эльзасе и Лотарингии продолжают говорить по-французски.
- Да я по-французски к ним тоже обращался, и они все-таки не поняли!
- Конечно, это странно, - согласился я.
- Более чем странно - это просто непостижимо! Я получил диплом за
изучение новых языков, в особенности за французский и немецкий. Правильность
построения речи и чистота произношения были признаны у меня безупречными. И
тем не менее за границей меня почти никто никогда не понимает! Можете ли вы
объяснить это?
- Кажется, могу, - отвечал я. - Ваше произношение слишком безупречно.
Вы помните, что сказал шотландец, когда первый раз в жизни попробовал
настоящее виски? "Может быть, оно и настоящее, да я не могу его пить". Так и
с вашим немецким языком: если вы позволите, я бы вам советовал произносить
как можно неправильнее и делать побольше ошибок.
Всюду я замечаю то же самое; в каждом языке есть два произношения: одно
"правильное", для иностранцев, а другое свое, настоящее.
Невольно вспоминал я первых мучеников христианства в тот период моей
жизни, когда старался выучить немецкое слово "Кurche". Учитель мой, крайне
старательный и добросовестный человек, непременно хотел добиться успеха.
- Нет, нет! - говорил он. - Вы произносите так, как будто слово пишется
К-u-с-h-е, а между тем в нем нет буквы "r"! Надо произносить вот так, вот...
И он в двадцатый раз за каждым уроком показывал мне, как надо
произносить. Печально было то, что я ни за какие деньги не мог найти разницы
между его произношением и своим; по моему глубокому убеждению, мы
произносили это слово совершенно одинаково!
Тогда он принимался за другой способ:
- Видите ли, вы говорите горлом. - Совершенно верно, я говорил горлом.
- А я хочу, чтобы вы начинали вот отсюда! - И он жирным пальцем показывал,
из какой глубины я должен был "начинать" звук.
После многочисленных усилий и звуков, напоминавших что угодно, только
не храм, я извинялся и складывал оружие.
- Это, кажется, невыполнимо! - говорил я - Может быть, причина
заключается в том, что я всю жизнь говорил ртом и горлом и, боюсь, теперь
уже поздно начинать по-новому.
Тем не менее, упражняясь часами в темных углах и на пустынных улицах -
к великому ужасу редких прохожих, - я добился того, что мой учитель пришел в
восторг: я выговаривал это слово совершенно правильно. Мне было очень
приятно, и я оставался в хорошем настроении, пока не отправился в Германию.
Там оказалось, что этого звука никто не понимает. Мои расспросы вызывали
слишком много недоразумений. Мне приходилось обходить церкви подальше.
Наконец я догадался бросить "правильное" произношение и с трудом вспомнил
первобытное. Тогда, в ответ на расспросы, лица прохожих прояснялись, и они
охотно сообщали, что "церковь за углом" или "вниз по улице", как случалось.
Я вижу так же мало пользы в научном объяснении, которое требует
каких-то акробатических способностей, но не приводит ни к чему. Вот образчик
такого объяснения:
"Прижмите миндалевидные железы к нижней части гортани. Затем, выгнув
корень языка настолько, чтобы почти коснуться маленького язычка,
постарайтесь концом языка притронуться к щитовидному хрящу. Наберите в себя
воздух, сожмите глотку и тогда, не разжимая губ, скажите Каrоо".
И когда все это сделаешь, они еще недовольны.
ГЛАВА ХIII
Некоторые нравы и обычаи немецких студентов. - Мензура; ее "ненужная
польза", по мнению импрессиониста. - Вкусы немецких барышень. - Salamander.
- Совет иностранцам. - История, которая могла окончиться печально: о двух
мужьях, двух женах и одном холостяке.
Страница 56 из 65
Следующая страница