узенькие-узенькие, какие только может представить воображение человеческое,
фон голубой и через полоску всё глазки и лапки, глазки и лапки, глазки и
лапки... Словом, бесподобно! Можно сказать решительно, что ничего еще не
было подобного на свете.
- Милая, это пестро.
- Ах, нет, не пестро.
- Ах, пестро!
Нужно заметить, что во всех отношениях приятная дама была отчасти
материалистка, склонна к отрицанию и сомнению и отвергала весьма многое в
жизни.
Здесь просто приятная дама объяснила, что это отнюдь не пестро, и
вскрикнула:
- Да, поздравляю вас: оборок более не носят.
- Как не носят?
- На место их фестончики.
- Ах, это нехорошо, фестончики!
- Фестончики, всё фестончики: пелеринка из фестончиков, на рукавах
фестончики, эполетцы из фестончиков, внизу фестончики, везде фестончики.
- Нехорошо, Софья Ивановна, если всё фестончики.
- Мило, Анна Григорьевна, до невероятности; шьется в два рубчика:
широкие проймы и сверху... Но вот, вот когда вы изумитесь, вот уж когда
скажете, что... Ну, изумляйтесь: вообразите, лифчики пошли еще длиннее,
впереди мыском, и передняя косточка совсем выходит из границ; юбка вся
собирается вокруг, как, бывало, в старину фижмы, даже сзади немножко
подкладывают ваты, чтобы была совершенная бель-фам.
- Ну уж это просто: признаюсь! - сказала дама приятная во всех
отношениях, сделавши движенье головою с чувством достоинства.
- Именно, это уж, точно, признаюсь, - отвечала просто приятная дама.
- Уж как вы хотите, я ни за что не стану подражать этому.
- Я сама тоже... Право, как вообразишь, до чего иногда доходит мода...
ни на что не похоже! Я выпросила у сестры выкройку нарочно для смеху;
Меланья моя принялась шить.
- Так у вас разве есть выкройка? - вскрикнула во всех отношениях
приятная дама не без заметного сердечного движенья.
- Как же, сестра привезла.
- Душа моя, дайте ее мне ради всего святого.
- Ах, я уж дала слово Прасковье Федоровне. Разве после нее.
- Кто ж станет носить после Прасковьи Федоровны? Это уже слишком
странно будет с вашей стороны, если вы чужих предпочтете своим.
- Да ведь она тоже мне двоюродная тетка.
- Она вам тетка еще бог знает какая: с мужниной стороны... Нет, Софья
Ивановна, я и слышать не хочу, это выходит: вы мне хотите нанесть такое
оскорбленье... Видно, я вам наскучила уже, видно, вы хотите прекратить со
мною всякое знакомство.
Бедная Софья Ивановна не знала совершенно, что ей делать. Она
чувствовала сама, между каких сильных огней себя поставила. Вот тебе и
похвасталась! Она бы готова была исколоть за это иголками глупый язык.
- Ну что ж наш прелестник? - сказала между тем дама приятная во всех
отношениях.
- Ах, боже мой! что ж я так сижу перед вами! вот хорошо! Ведь вы
знаете, Анна Григорьевна, с чем я приехала к вам? - Тут дыхание гостьи
сперлось, слова, как ястребы, готовы были пуститься в погоню одно за
другим, и только нужно было до такой степени быть бесчеловечной, какова
была искренняя приятельница, чтобы решиться остановить ее.
- Как вы ни выхваляйте и ни превозносите его, - говорила она с
живостью, более нежели обыкновенною, - а я скажу прямо, и ему в глаза
скажу, что он негодный человек, негодный, негодный, негодный.
- Да послушайте только, что я вам открою...
- Распустили слухи, что он хорош, а он совсем не хорош, совсем не
хорош, и нос у него... самый неприятный нос.
- Позвольте же, позвольте же только рассказать вам... душенька, Анна
Григорьевна, позвольте рассказать! Ведь это история, понимаете ли: история,
сконапель истоар, - говорила гостья с выражением почти отчаяния и
совершенно умоляющим голосом. Не мешает заметить, что в разговор обеих дам
вмешивалось очень много иностранных слов и целиком иногда длинные
французские фразы. Но как ни исполнен автор благоговения к тем спасительным
пользам, которые приносит французский язык России, как ни исполнен
благоговения к похвальному обычаю нашего высшего общества, изъясняющегося
на нем во все часы дня, конечно, из глубокого чувства любви к отчизне, но
при всем том никак не решается внести фразу какого бы ни было чуждого языка
в сию русскую свою поэму. Итак, станем продолжать по-русски.
- Какая же история?
- Ах, жизнь моя, Анна Григорьевна, если бы вы могли только представить
Страница 62 из 82
Следующая страница