происходит, и быть ничего не может. А ведь пройдет пара этапов, и вот по
этому именно дню и наступит сожаление. И покажется, что держал что-то в
руках, сам не понимая, что - держал, держал, да и выкинул. Господи, как же
погано должно стать потом, чтобы можно было жалеть о том, что происходит
сейчас... И ведь что самое интересное - с одной стороны жить все
бессмысленней и хуже, а с другой - абсолютно ничего в жизни не меняется. На
что же я надеюсь? И почему каждое утро встаю и куда-то иду? Где-то так на
быках пашут - привязывают клок сена перед мордой, и бык к нему идет, идет,
пока все поле не перепашет. А кто, интересно, пашет на мне? И что для меня
такое этот клок сена?"
Саша вдруг похолодел - до него донесся знакомый лязг. Он поднял голову
и увидел на соседнем эскалаторе включившуюся разрезалку пополам. В первый
момент испуг был так силен, что Саша даже не сообразил, что никакой угрозы
для него нет. Потом, сообразив, он так громко сказал "Уй", что на него с
соседнего эскалатора поглядела та самая баба с тюками, которая привлекла его
внимание в вагоне. Она проехала разрезалку, глядя на Сашу и даже не
догадываясь, что случилось бы, будь на ее месте он. Саше ее взгляд был
неприятен, и он отвернулся.
Следующая разрезалка пополам стояла у выхода из метро, и Саша прошел ее
без всякого труда. А вот из кувшинчика, стоявшего за ней, он пить не стал -
какой-то он был подозрительный, с орнаментом из треугольничков. Саша один
раз из такого попил и потом две недели сидел на бюллетене. Чутье
подсказывало, что где-то рядом должен быть еще один кувшин, и Саша решил
поискать. Его внимание привлекла парикмахерская на другой стороне улицы: в
вывеске не горели две первых буквы, и Саша был уверен, что это что-нибудь,
да значит.
Внутри было маленькое помещение, где клиенты дожидались своей очереди -
сейчас оно было совершенно пустым, и это была вторая странность. Саша обошел
комнатку кругом, подвигал кресла (в конце прошлого года он сел на один стул
в коридоре военкомата, куда провалился с третьего уровня, и неожиданно
сверху спустилась веревочная лестница, по которой он благополучно вылез в
двухмесячную командировку), попрыгал на журнальном столике (иногда они
управляли поворачивающимися частями стен), и даже подергал крючки вешалок.
Все было напрасно. Тогда он решил проверить потолок, опять влез на
журнальный столик и подпрыгнул с него вверх, подняв над головой руки.
Потолок оказался глухим, а столик - очень непрочным: сразу две его ножки
подломились, и Леша вытянутыми руками врезался в цветную фотографию
улыбающегося рыжего дебила, висевшую на стене.
И вдруг в полу со скрипом распахнулся люк, в котором блеснуло медное
горло кувшина, стоявшего на каменном полу метрах в двух внизу. Саша спрыгнул
на каменную площадку, и люк над головой захлопнулся, Саша огляделся и увидел
с другой стороны коридора бледного усатого воина в красной чалме с пером, на
пол воин отбрасывал две расходящихся дрожащих тени, потому что за его спиной
коптили два факела по бокам высокой резной двери с черной вывеской "ГОСПЛАН
СССР".
"Надо же, - подумал Саша, выхватывая меч и кидаясь навстречу
вытащившему кривой ятаган воину, - а я на троллейбусе, дурак, все время
ездил".
Level 5
- Итакина? - спросил женским голосом телефон. - Обедает. А вы
поднимайтесь, подождите. Это вы из Госснаба должны были программное
обеспечение привезти?
- Я, - ответил Саша, - только я лучше тоже в столовую пойду.
- Как к нам идти, знаете? Шестьсот двадцатая комната, от лифтов налево
по коридору.
- Доберусь, - ответил Саша.
В столовой было шумно и многолюдно. Саша походил между столами, ища
приятеля, но того не было видно. Тогда Саша встал в очередь. Перед ним
стояли два Дарта Вейдера из первого отдела - они шумно, с присвистом, дышали
и механическими голосами обсуждали какую-то статью - не то "Огонька", не то
Уголовного кодекса, из-за неестественности их речи понять что-нибудь было
очень сложно. Первый Дарт Вейдер взял на свой поднос две тарелки кислой
капусты, а второй - борщ и чай (кормили в Госплане, конечно, уже не так, как
до начала смуты - от прежнего великолепия остались только изредка
попадавшиеся в капусте красные звездочки, нарезанные из моркови с помощью
какого-то агрегата). Саше было очень интересно посмотреть, как Дарт Вейдер
будет есть капусту - для этого ему обязательно пришлось бы снять свой глухой
черный шлем, но черные двое сели за маленький столик в самом углу и
задернули за собой черную шторку, на которой изображены были щит и меч, под
ней остались видны только их начищенные хромовые сапоги, левая пара которых
упиралась в пол неподвижно и прямо, а правая все время выделывала какие-то
кренделя - один сапог терся о другой и обнимал его носком за голенище, Саша
подумал, что если бы он играл в "Спай", то из двух Дартов Вейдеров стал бы
вербовать правого.
Оглядевшись, Саша пошел со своим подносом в дальний угол, где за
длинным столом у окна сидело около десятка пожилых мужиков в летной форме, и
деликатно сел с краю стола. На него поглядели, но ничего не сказали. Один из
пилотов - седой крепыш с двумя незнакомыми медалями на голубой ткани
комбинезона - стоял со стаканом в руке, он только что начал говорить тост.
- Друзья! Мы собрались здесь по поводу, торжественному и приятному
вдвойне. Сегодня исполняется двадцать лет трудовой деятельности Кузьмы
Ульяновича Старопопикова в Госплане. И сегодня же утром Кузьма Ульянович
сбил над Ливией свой тысячный МИГ!
Пилоты зааплодировали и повернулись к сидящему в центре стола виновнику
торжества - это был низенький, полненький и лысенький мужичок в толстых
очках, дужка которых была перемотана черной ниткой. Он совершенно ничем не
выделялся - наоборот, был за столом самым незаметным, и только
приглядевшись, Саша заметил на его груди несколько рядов орденских планок -
правда, каких-то незнакомых.
- Я беру на себя смелость сказать, что Кузьма Ульянович - лучший пилот
Госплана! И недавно полученный им от Конгресса орден "Пурпурное сердце"
Страница 6 из 16
Следующая страница